Обреченные на месть

Какой-либо вины или криминального прошлого он не имел, так же как и его ныне покойная супруга. В случае его наследования всей недвижимости и капиталов, находящихся на счетах банков, Америка получала свой процент в виде федерального налога, и только… И тогда уже большая часть оставалась у наследующего лица, а меньшая — у государства. Вот и следовало, что ни майора, ни отдела в канцелярской тиши детектив Морсиано не увидит, как своих ушей, а счастливо дослужив последний свой год и благополучно выйдя в отставку, будет набирать потихоньку лишний вес, вечерами просиживая в пабах большого Нью-Йорка. Впрочем, продолжая работать начальником охраны в каком-нибудь из банков. Вот так и было бы, если бы…

Ровно неделю тому назад вдруг стало известно, что погибшая Ангелина Переслиани жива!

И вот сейчас капитан Фред Ди Морсиано тщательно подбирал слова, чтобы как можно мягче поведать об этом ее мужу, стоящему рядом с усталым лицом и погасшим взглядом. Нужно было сказать об этом так, чтобы этот русский парень случайно не получил сердечный приступ или от радости не намочил в штаны. Такие случаи на памяти Морсиано были, хотя и не с русскими.

Глава 3

Я стоял и смотрел на этого голливудского красавчика, представившегося детективом, да еще свободно говорившего по-русски, и терялся в догадках, не представляя, что ему от меня нужно. А он, мне казалось, никуда не торопится и изучает мое лицо, не обращая внимания на затянувшуюся паузу. Наконец, как-то странно вздохнув, он задал мне совершенно дурацкий вопрос:

— Скажите, как вас лучше называть?

— Называйте Славой, — ответил я, пожав плечами.

— Скажите, Слава, какая была ваша профессия? Другими словами, чем вы занимались большую часть своей жизни?

— Работал в авиации, был штурманом.

— Вы летали на «МИГах»?

— Нет. Это была морская авиация Министерства рыбного хозяйства ныне почившего СССР. Мы искали косяки сельди и трески в Атлантике и северных морях. Был случай, работали как спасатели. Снимали людей с дрейфующей льдины.

— Вам, видимо, Слава, приходилось часто рисковать собой?

— Да нет, не очень.

— Но это все-таки бывало?

— Что да, то да.

— Значит, вы почти военный человек и поймете меня.

— А в чем, собственно, дело? — спросил я его, абсолютно не понимая, чего он от меня хочет.

— Дело в том, Слава, что у меня был случай в жизни, в армии. Я тогда был пехотинцем на Ближнем Востоке. Это еще до Ирака дело было. Мы попали под ракетный обстрел. Меня контузило. А позже в госпитале мне сказали, что мои друзья погибли. Среди них была девушка, тоже военнослужащая — сержант. Мы любили друг друга, и она погибла тоже. И, представляете, — через несколько дней моя девушка входит в мою госпитальную палату?

— Это вы только сейчас придумали? — спросил я.

— Да нет! Оказывается, ее среди них не было, и произошла ошибка — мистейк. У вас в России говорят — бардак. Скажу честно, Слава, я чуть не обделался от неожиданности… Я не столько обрадовался, сколько просто испугался! Я не был готов к тому, что она воскреснет!

— Вам очень повезло, — вырвалось у меня, и я не узнал собственного голоса.

— Нет, Слава, мне очень не повезло. Вернее, совсем иначе. Мы поженились сразу же после армии, и у нас родилась дочь. А когда девочке было полтора года, ее мама разбилась насмерть в Нью-Йорке на скоростной дороге Белт Парквей. Дочку я вырастил сам. Вернее, вместе со своими родителями. Правда, мой отец скончался семь лет тому назад от инсульта.

— Сочувствую вам, — только и нашелся я что сказать.

— Понимаете, Слава, у вас совсем другая ситуация.

— Это точно, — отозвался я, все еще недоумевая.

— Дело в том, Слава… Только выслушайте меня спокойно и не думайте… Я вовсе не шучу, — продолжал он совершенно серьезно. — Ваша жена Ангелина жива…

— Да я знаю об этом, — ответил я ему в тон, тронутый его сочувствием и формой, в какой оно было высказано. — Она живет на небесах, и мы с ней когда-нибудь увидимся…

Мне показалось, что он издал звук, похожий на полустон при острой зубной боли.

— Нет! — воскликнул он и, взяв меня за локоть, добавил: — Ангелина жива и находится в госпитале «Кабрини» в Манхэттене на 19 стрит и Второй авеню. Мы узнали об этом семь дней назад. Сначала проверяли, затем решали, как вам сообщить, и вот поручили мне сделать это здесь и сегодня.

Я стоял перед ним, совершенно ошарашенный. Единственное, что я смог произнести:

— Так это получается — у вас снова бардак?

— Да, Слава! — вскрикнул он радостно. — У нас — бардак!

И засмеявшись, крепко сжал мой локоть.

Через десять минут мы, поднявшись на лифте, сидели в маленьком уютном служебном баре с видом на взлетную полосу и пили виски со льдом и дженджерелом.

У меня немного кружилась голова. Адреналин, неизвестно откуда взявшийся, бушевал в крови. Я боялся опять потерять Ангелину, еще не увидев ее. Хмель меня абсолютно не забирал. Выпив несколько дринков, мы перешли на «ты». Фреди — так я называл детектива Морсиано — усиленно пододвигал мне тарелочку с чипсами и солеными сухариками в виде тонких колец и каких-то латинских букв — видимо, классической американской закуской.