Обреченные на месть

Наш друг Морсиано так же, как и я, только что закончил свою исповедь на английском языке у высокого длиннобородого монаха, как позже выяснилось — англичанина. В конце войны, в сорок пятом году после капитуляции Германии он принимал участие в расстреле русских казаков, не желавших быть депортированными из Австрии на свою историческую родину. Упрямые английские бобби ни прикладами, ни штыками и даже выстрелами в упор не могли сломить сидячую казачью службу с молебном и пением псалмов. Но когда некоторые казачки с грудными детьми стали прыгать с обрыва в горные речные потоки, дрогнувшие английские солдаты прекратили избиение безоружных беженцев. В Лиенце на месте гибели более трехсот беженцев австрийцы ныне поставили монумент с именами погибших. Весь этот кошмар, произошедший тогда, привел юного капрала вначале в православие, а позже и в монастырь. И был он здесь не один англоязычный монах.

После службы нас ждала трапеза в братском корпусе, где так же мужчины и женщины находились раздельно в разных трапезных залах. Простая, но вкусная еда, особенно после долгой дороги, как никогда пришлась нам по душе.

На следующий день после утренней службы, причастия и трапезы Ирина пригласила меня с Ангелиной на собеседование в покои Владыки Лавра. Митрополит предложил нам выпить по чашечке чаю. Ирина хлопотала у стола, Владыка угощал нас конфетами, монастырскими пирогами и фруктами. Я чувствовал себя крайне скованно, но Владыка обратился к Ангелине, и завязался непринужденный разговор.

— Я помню вашего отца, — сказал он. — Он был очень хороший повар, правда, на семинарском поприще, кажется, не преуспел. Но поваром Алексей был отменным. Жаль его конечно, но на все воля Божья… А вы пейте, пейте чай, не стесняйтесь, — улыбался он. — Монастырь наш, конечно, не так богат, как ваш покойный отец, царство ему небесное, но, как говорится, каждому свое. Наезднику — стремя, охотнику — ружье…

— Есть у нас возможность выделить для вас с мужем маленький домик за территорией монастыря, оставленный одной из прихожанок по завещанию. Живите там на счастье и здоровье, — добавил он, пристально глядя на нас. — Не забывайте ходить в храм на службу. В общем, воцерковляйтесь потихоньку во Славу Божию. А ты, Ирина, помоги молодоженам по первости: объясни что и как тут у нас. Отец-то Всеволод не собирается на Рождество в монастырь послужить? — спросил он у нее.

— Что вы, Владыка, а как же наш храм? Прихожан ведь сотни будут — со всего Нью-Йорка… — Так люди нас жалуют.

— Это хорошо, но летом пусть на Троицу приезжает, а я вам летом отправлю послужить из монастыря молодых новых священников.

На прощанье Владыка дал нам со стола каждому по огромному румяному яблоку, добавив:

— Это наши монастырские, в округе лучших не бывает, — и протянул руку, благословляя нас.

Вечером вернулся из Облани Морсиано и мы вчетвером отпраздновали наше новоселье.

Маленький беленький домик с гаражом, кухней и двумя комнатками всем нам очень понравился. Во дворе, правда, сейчас занесенный снегом, был небольшой участок с малиной, яблонями и грядками. В доме находилось все необходимое для проживания, кроме телевизора и музыкального центра. Но на телевидение в монастыре был запрет…

А все остальное имелось, даже холодильник и стиральная машина. Фреди рассказал нам, что адвокаты из Олбани гарантируют — в пользу Ангелины будут решены все ее тяжбы. Сам же Морсиано выступает в качестве официального посредника в этом деле. В случае нашего согласия его интерес составит десять процентов от общего гонорара адвокатов, что не превышало трех процентов от выигранной Ангелиной суммы наследства.

— При благоприятном для нас завершении я не буду иметь ничего против, если вы добавите что-либо от себя, — добавил он.

Против мы, конечно, не были.

— В этом случае я оставляю, Слава, вам с Ангелиной свой автомобиль вместе с его паспортом и доверенностью. Без машины вам будет не обойтись. А у меня есть оставшаяся от отца еще очень крепкая и надежная машина.

— А как же вы вернетесь домой? — заволновалась Ангелина.

— Мир не без добрых людей, — заметила Ирина.

— Через час в Манхэттен уезжает монастырский автобус. Там для нас нашлось два места. — Морсиано разлил вино по бокалам. — Теперь я не за рулем, можно выпить, — пошутил он.

Ровно через час наши друзья покинули монастырь. Проводив их, мы медленно пошли под мягким предновогодним снегом в наш первый, хотя и не собственный, маленький и уютный дом. Пушистые снежинки ложились нам под ноги и в свете огромной луны переливались голубоватыми искрами. Мы шли, и нам казалось, что теперь наша жизнь стала чистой и прямой, как эта ведущая к дому дорога…

Глава 11