Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

…В Олонце мы стали свидетелями казни изменника Родины. Это был староста какой-то деревушки. Туда вошли пятеро наших разведчиков. Они, видимо, считали Карелию нашей территорией, лояльной к нашей родной армии. Дело было зимой. Староста приютил их, раздел, одежду разложил на просушку, а сам, пока они грелись на печке, послал донести в комендатуру. Всех пятерых разведчиков немцы, которых в Финляндии было несколько (10–20) дивизий, взяли почти без боя. Врасплох. Это был 1942 г., когда власть немцев казалась незыблемой, установленной на века.

Грузовая машина, в кузове которой стоял бородатый человек с дощечкой на груди, подъехала прямо под Г-образную виселицу. Старшина-особист спокойно, сноровисто надел петлю на шею бывшего старосты, деловито подтянул ее и… машина отъехала. Человек подергался и затих. Это был июль 1944 г.

Площадь, на которой производилась казнь, была полна народа – военного, штатского. Народ стоял совершенно спокойно, гораздо спокойнее, чем в продуктовой очереди. Жесток человек…

Мы подошли поближе и прочли, что написано на дощечке («Изменник Родины»). Рядом мы услышали финскую или карелофинскую речь. Две девушки нашего возраста или чуть помоложе говорили, видимо, о том же, о чем и мы, но воспринимали все произошедшее, вероятно, совсем по-другому.

Одну из девушек звали Клава. Имя вполне русское, но она карелка. Я потом с ней встречался (вполне невинно) целых два дня, она мне подарила мундштук, который был у меня довольно долго по тем временам – целую неделю. Я спросил Клаву: «Кто лучше – наши или ваши?» – «Конечно, наши», – засмеялась она.