Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

Взамен имен, взамен фамилий,Надгробных надписей и датЗдесь только знаки цифровыеЗанумерованных солдат.На жести цифры обозначены Столбцами строчек, как стихи…Рукой костлявой смерти схваченные,Оттрепетали и – тихи.Шумят леса. Их говор грозен, Безмолвны светлые кресты.И треплет ветер ветви сосен,

И стелет мертвые листы.Их тьма. О них не сложат песен. Давно забыты имена,И многозначных чисел плесеньУже стирает письмена.Все кануло в забвенье, в мраке И будущему нету дел.Кому напомнят эти знакиСолдат бесчисленных удел?Ты вспомни. Серые бараки. Разводы в полночь, нары, вши…

На спинах римских цифр знакиИ слово странное «дошли».Оскал звериный сотни черной, И хруст костей, и ветра свист,Скелет всему во всем покорныйДрожит, как этот жалкий лист.За проволокой штабель трупов. Февраль, мороз, ночной дозор.В руке иссохшей котелок от супа,Потухший безнадежный взор…

* * *

Отравлен воздух. Нет спасенья,Слова бесцельны и пусты.Лишь ветер воет – мщенье, мщенье!Безмолвны светлые кресты.Вам не пахать, Кубани дети, Казакам не поить коней.Ты не увидишь, житель Мцхети,Веселой Грузии своей.Без боли. Тихи. Не голодны. Во всепрощенья полноте.

И солнца диск как смерть холоденВ нетленной чистой высоте.

Марк Михайлович Волынец. «…И осталось, как всегда, недосказанное что-то…» (Воспоминания «Ванки-пойка»).[59]

Марк Михайлович Волынец родился в Москве в июле 1925 г. В 1941 г. закончил восьмилетку, в августе был эвакуирован в Удмуртию. Там он работал в колхозе на всех работах, потом прицепщиком и трактористом.

В январе 1943 г. был призван в армию, учился во 2-м Московском пехотно-пулемет-ном офицерском училище, впоследствии полностью переведенном в воздушно-десантные войска. Службу разведчика начинал в 9-й гвардейской воздушно-десантной бригаде, продолжал – в 100-й гвардейской стрелковой дивизии, на Карельском фронте. Выполнению задания по разведке-десанту за линию фронта, собственно, и посвящен публикуемый фрагмент его воспоминаний. При попытке прорыва через линию фронта к своим завязался бой, закончившийся пленением. Плен, однако, оказался недолгим: капитуляция Финляндии быстро вернула Волынца на Родину, где его ждали смершевская проверка и работа на шахте.

Вернувшись в 1946 г. в Москву, Волынец жадно наверстывает упущенное за годы плена и шахтерства. В 1947 г. он с золотой медалью заканчивает школу, поступает на операторское отделение во ВГИК, который заканчивает с отличием в 1952 г. Работал он сначала на Дальневосточной студии кинохроники, а с 1956 г. – в Москве, на Центральном телевидении. В 1966 г., не расставаясь с камерой, он начинает преподавать операторское мастерство. В настоящее время – доцент кафедры операторского мастерства Всероссийского института повышения квалификации работников телевидения и радиовещания.

Воспоминания Марка Волынца написаны, я бы сказал, не только с душой, но и с бросающимся в глаза литературным талантом. Они охватывают всю его жизнь, а война – это всего лишь ее частица, хоть и важнейшая, может быть. Он писал и предназначал воспоминания вовсе не для печати, а для круга своих родных. Уговорить его предоставить отрывок о войне для публикации в настоящем издании стоило определенных усилий.

Впечатления о войне и плене молодого разведчика органично сочетаются в них с размышлениями и оценками зрелого человека, осмысляющего всю, а не только «свою» войну спустя многие годы после ее окончания. Советская военная доктрина, не считавшаяся с жизнью и смертью миллионов солдат, в том числе и с его жизнью и смертью, вызывает у него, выражаясь помягче, отторжение. В одном месте он с горечью пишет: «Известно, что смерть одного человека – трагедия, а смерть миллионов – статистика».

П.М. Полян.

На фронт.