Читаем Обреченный на скитания полностью

— Лиза, так мужчины называют близких им женщин, и это совсем не значит, что женщина действительно принцесса. Это просто ласковое название.

— Ну, Алекс, какой же ты невнимательный, я же говорю, что он кланялся. Вот!

— Я помню, и что это значит? Может это был её жених.

— Ну, что ты, это что же за жена такая будет, что ей кланяется муж? — негодующе отвергла моё предположения Лиза, — тем более орк. Они вообще голову ни перед кем не склоняют.

— Ну, что ж — убедила. А теперь беги, я займусь перевязкой.

— Ну, Алекс, ну пожалуйста! — заныла Елизавета.

— Нет! — категорично ответил я. Раздевать девушку, пусть и без сознания, при Лизавете мне не хотелось. — Беги. Второй! — позвал я, — никого сюда не пускать.

Кот демонстративно стал двигаться на Елизавету, утробно рыча и скаля зубы. Девчонка подхватилась и умчалась к Саймону. Вот в ком энергия бьёт ключом! И безо всяких подпиток и внешних каналов.

Сняв остатки блузы с Зулы, я осторожно стал разматывать самодельные повязки. Теперь, когда девушке не грозила смертельная опасность, я непроизвольно рассматривал её более внимательно. Грудь у неё, действительно, была очень привлекательная — упругая и размерчик мой любимый. А кожа, что шёлковая ткань. Небольшие, застаревшие шрамы не портили удивительную гладкость кожи девушки. С такой кожей танцовщицей нужно быть, а не телохранителем.

Сглотнул слюну, убеждая себя, что девушка без сознания, и такого рода поползновения в её адрес — просто бесстыдны. Но на задворках сознания остался отголосок вожделения. Набрав из реки воды во фляжку, стал смачивать засохшую кровь и разматывать плечо. То ли от холодной воды, то ли от боли Зула застонала и пошевелилась.

— Ничего-ничего, потерпи! — стал я приговаривать утешительные слова, — нужно посмотреть, что там, и повязку сменить. Терпи красавица. Я осторожно. Вот так…


* * *

Из темноты беспамятства Зула выплывала волнами. Ей слышались голоса её маленьких сестрёнок. Потом она вспомнила, что они погибли. А потом этот добрый мужской голос. Сначала Зула думала, что это шаман её лечит и бормочет заклинания. Потом поняла, что голос не похож на голос шамана. У шамана он дребезжащий и колючий. Этот же голос хотелось слушать и слушать. В нем было столько сострадания и нежности, что девушка решила — это души умерших родителей навестили её.

А потом Зула все вспомнила. Засаду, бой с Безликими, перебитую руку, резкую боль в плече и клинок, торчавший из её живота. А потом темнота и совершенно никаких воспоминаний. От рассуждений её оторвала резкая боль в области плеча. Зула открыла глаза.


* * *

Как мне казалась, я действовал очень осторожно. Но видимо недостаточно. Зулу застонала громче и, когда я снимал очередной виток бинта, открыла глаза. Живучая, подумал я, продолжая снимать бинт. Девушка что-то прошептала на незнакомом языке. Теперь затошнило меня. Остановился. Прикрыл глаза, ожидая, когда пройдёт этот побочный эффект распаковки словарного запаса.

— …руки от меня, бледнокожая тварь! — разобрал я слова. Решил не выдавать знания её родного языка. Продолжил свои манипуляции. И тут последовал достаточно чувствительный удар в челюсть снизу. Я отскочил, уставившись на Зулу.

— Не трогай меня, тварь! — зло проговорила она на всеобщем, — решил с дохлятиной позабавиться?

— Я, конечно, рассчитывал на благодарность, но не думал, что она будет именно такой! — проговорил я, потирая челюсть. Отметил, что боль очень быстро прошла, — лечишь её, лечишь, и вот благодарность. В челюсть — раз, и готово! Вы, дамочка, весьма своеобразны в выборе благодарности!

На лице девушки отобразилось недоумение, недоверие, сожаление, раскаяние. Все это промелькнуло в один миг. Она прикрыла рукой грудь и спросила тихим голосом:

— Так ты лекарь!? Больно молод. Извини. Сильно меня ранили?

— Порядочно. Тебе нельзя шевелиться. Я уже снял повязку. Давай плечо замотаем чистыми тряпками. Мы с Лизой вон наготовили. А потом животом займёмся.

Зула осмотрела себя, перебинтованную руку, живот, рану на плече. Надо сказать, рана на плече была хоть и большой, но чистой и уже немного затянувшейся.

— Да, действительно, продырявили. Давно я без памяти валяюсь?

— Нет, — проговорил я, приседая около неё, чтобы продолжить перевязку, — полдня, может чуть больше.

Зула недоверчиво осмотрела рану, пытаясь закрыть соски здоровой рукой. Но те затвердели и упрямо пролазили между пальцев. Я улыбнулся этой неловкости девушки.

— И нечего меня щупать! — проговорила она, — позови мага, пусть он перевязывает. Я заплачу.

— Слушай меня внимательно, — мне стало надоедать нянчиться с ней, — кроме меня, Саймона и Лизы — тут никого нет. Если тебе так приспичило, лечись сама. Я тебя не щупал, а накладывал повязку. Я специально отослал Елизавету, чтобы она не видела твоих ран, тем более, что не знал в каком они состоянии. Но вижу, что все нормально, сейчас позову Саймона. Задолбала ты меня своими капризами!

С этими словами я поднялся.

— Подожди, — смущённо проговорила Зула, — не надо Саймона. Перевяжи ты.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже