Обреченный. Трое из Утренней Звезды

Он выпустил меч, но успел поймать Цыпу за ноги. «Крючок» не выдержал двойного веса, оба они, Ухорез и Рви-Пополам, рухнули обратно на плот, скакнувший под ними. Цыпа, из пробитого затылка которого, выплеснулась длинная струя крови, тут же ожил, за-орал, задергался, сбрасывая с себя Мартина, забился, отчего сходство с рыбой – теперь уже сорвавшейся с «крючка» и оказавшейся на берегу – многократно усилилось.

Отчаянный крик боли, на мгновение заглушивший вопли Цыпы и шум боя, хлестнул Ухореза, уже перевернувшегося на руки, чтобы встать. Тони Бельмо, сжимая пробитую ключицу, с размаху грохнулся на Мартина, окатив его фонтаном крови из своей раны. Что-то ледяно сверкнуло над головой Ухореза; тут же сообразив – что именно – он дернулся в сторону, и смертоносная шпага Темной твари, предназначавшаяся ему в голову, проткнула плечо. Дикая боль – совсем не такая, как от обыкновенного оружия – залила все тело Мартина, помутила зрение. И в этот момент он с какой-то особенной ясностью понял, что вот это – все, конец. Еще несколько секунд, и твари покончат с ними. Нет, не убьют сразу, не разорвут, чтобы сожрать. Растащат их, обмякших, не имеющих уже сил и воли на сопротивление, по своим телам. И будут медленно-медленно, долго-долго сосать из них их муку, наслаждаясь болью, ужасом и отчаяньем от осознания безысходности бесконечной пытки, как пьяницы в жаркий день наслаждаются бутылкой ледяного вина.

Все смешалось на плоту.

Потухающим зрением Мартин увидел, как скакнул через него Эдгард, еще в воздухе сшибая в сторону своим посохом очередной паучий клинок, норовящий клюнуть в макушку Рамси Лютого. Как вскрикнул Одноглазый Стю, когда его меч переломился надвое, встретив когти сразу двух тварей.

И как, дочитав свиток, Эвин Сторм вскинул руки вверх, призывая в помощь силу Сестер-помощниц. И взлетел в сырой воздух древний пергамент, и полоска огня, пробежав по нему, превратила его в мгновенно развеявшийся пепел.

И сразу все вокруг изменилось.

Будто дохнул откуда-то нездешний теплый ветер, разогнав туман наверху. И стало светлее.

Твари прянули от плота, сложив суставчатые лапы, настороженно спустили безобразные тела ближе к воде.

И хлынул с освобожденных небес свет, мощный поток света – будто сами боги опрокинули на Мертвый Омут исполинскую чашу с солнечным золотом.

Мертвый Омут преобразился молниеносно и волшебно. Черная вода засверкала радужными отблесками, туман вокруг рассеялся весь и сразу, распахнув пространство. И виден стал тот берег, от которого совсем недавно отплыли путешественники, открылся Пограничник, словно бы обнадеживающе взмахнувший корявыми своими ветвями. И виден стал берег противоположный, далекий-далекий, придавленный угрюмыми валунами, даже с такого расстояния кажущимися огромными.

А Темные твари, опаленные хлынувшим с небес золотым сиянием, заметались, задергались, задымились… И вдруг, вспыхнув ярко и все разом, ухнули с шипением под воду.

И тут же стало все, как прежде.

Только вокруг плота в пяти местах из тяжело и неохотно расходящихся по черной воде кругов поднимались к снова затянутому туманом небу пять тонких извилистых струек мутного мрака.

Мартин Ухорез сел, опершись о тушу затихшего Цыпы. Плечо Мартина онемело, но дикая боль в ране понемногу утихала – становилась обыкновенной, такой, какую можно терпеть.

– Что это… было? – хрипло спросил он.

– Луч Радости, – ответил Эвин.

– Очень круто! – оценил Стю Одноглазый, швырнув обломок меча за борт.

– Неплохо, – одобрительно качнул головой Рамси Лютый.

– Самое прекрасное зрелище, которое мне доводилось наблюдать, – искренне сказал Мартин.

Рядом пошевелился и со стоном приподнялся Тони Бельмо. Отнял пятерню от прокола в ключице, с удивлением потер друг о друга липкие от крови пальцы. Рана его уже не кровоточила. Заметив это, Мартин обратил внимание и на себя: дырка у него в плече выглядела так, будто уже успела поджить, обработанная лечебным снадобьем. И боль почти совсем прошла, и онемение быстро отпускало.

– Я вот что скажу… – проговорил Тони, ощупывая свою ключицу. – Пусть эти заклинания и стоят целое состояние… Но они того стоят.

А вот Цыпа Рви-Пополам по-прежнему выглядел скверно. Он был без сознания. Лицо его, все еще искаженное мукой, мелко-мелко, почти незаметно дрожало, и по телу то и дело пробегали волны судорог.

– Как эти твари называются-то? – поинтересовался Мартин.

– Вагулы, – ответил Эвин. – Сосущие. Я только читал о них в Хрониках Топи. Не думал, что удастся когда-нибудь увидеть их своими глазами.

– Вот почему никто и никогда не пересекал Мертвого Омута, – мрачно сказал Рамси Лютый то, что и так уже было всем понятно.

Эвин шагнул на середину плота, подобрал свой меч, вложил в ножны. Эдгард повернулся к нему, они обменялись взглядами. И что-то в этом переглядывании очень не понравилось разбойникам.

– Эй, я надеюсь, эти… вагулы сдохли? – забеспокоился Тони.

– Луч Радости не убивает, – сказал Эвин, возвращаясь к чудо-сумке. – Даже Темных.