Обреченный жених

– Меня таким образом выпроваживали люди, за которыми водятся грехи, – констатировал Пименов. – Разумеется, я уйду. Уж больно спертый у вас воздух. Не хотите обзавестись кондиционером или хотя бы дорогим одеколоном? Здорово воняет.

Радченко сжал кулаки. С его тонких обветренных губ уже готовы были сорваться нелицеприятные фразы, однако Пименов не дал ему возможности высказаться. Он громко хлопнул дверью.

Глава 3

Оказавшись на улице, журналист выдохнул. Воспоминания о следователе вызвали тошноту. Молодой человек направился к ларьку и купил бутылку ледяной воды. Она немного освежила журналиста. Теперь он не сомневался: Татьяна права, и Руслан невиновен. Кому-то очень хотелось посадить его. Но зачем? Это еще предстояло выяснить. Хорошо, что Максимов пообещал ему организовать свидание с Вербатой через своего знакомого. В такой ситуации обращаться с просьбой разрешить ему встречу с заключенным в прокуратуру или МВД совершенно бесполезно, даже если они с шефом выдумают очень уважительную причину. Александр остановился под старой акацией и достал из кармана листок с теми адресами и телефонами, которые оставила Пронина. Следовало посетить мать девочки и расспросить побольше о дочери. Ведь о самой пострадавшей Пименов до сих пор ничего не знал, даже не видел фотографии.

Мать Алины, Эльвира Вихляева, жила на холме в трехэтажном старом доме сталинской постройки. Обшарпанная дверь с трещинами говорила о плохом материальном положении. Журналист нажал на кнопку звонка, очень сомневаясь, что тот ответит, однако по квартире разнеслась переливчатая трель. Послышались шаркающие шаги, и хриплый голос поинтересовался:

– Кто там?

– Вы Эльвира Павловна?

– Что надо? – вопросом ответила женщина.

– Поговорить с вами.

Она открыла дверь на цепочку. В коридоре царил полумрак, и ему не удалось ее разглядеть.

– А вы кто?

Когда Эльвира дыхнула на молодого человека, он поморщился. Хозяйка квартиры была пьяна.

– Я журналист, – представился Пименов, – мне необходимо с вами пообщаться.

Маленькие заплывшие глазки пробежались по его фигуре:

– Заходи, если надо. Ты без угощения?

Он сразу смекнул, какого угощения она жаждет:

– Оставлю в благодарность денег, потом сами сходите в магазин. У меня все расписано по минутам.

Это ее взбодрило.

– Залетай, раз хороший человек.

В двухкомнатной квартирке можно было вешать топор. Запах сигаретного дыма смешался с запахами пота и нечистого белья. Она взяла его за локоть и повела в гостиную. На телевизоре и обеденном столе, не покрытом скатертью, лежал слой пыли толщиной в палец. Бутылки с водкой, стаканы и тарелки с закуской пачкали полировку. Эльвира уселась на пуфик, из которого торчала вата.

– Дорогой гость – только на диван, – приказала она.

Александр покосился на сбитые грязные простыни.

– Я лучше постою, – предложил он.

– Постой, – согласилась женщина и взяла в руки бутылку. – Тебе полный?

– Извините, но я на работе, – отмахнулся журналист.

– Хорошо, – не огорчилась Вихляева. – Тогда я одна.

Она быстро осушила стакан и снова потянулась за бутылкой. Александр понял: надо ловить момент. Возможно, через десять минут она уже ничего не скажет.

– Меня интересует ваша дочь Алина, – начал молодой человек. Эльвира посмотрела на него и скривила рот:

– Она сдохла.

В этой фразе не было ни сожаления, ни горечи. Мать заливала спиртным явно не это событие.

– Вам ее не жалко? – удивился журналист.

– Алинка с рождения была тварью, маленькой гадиной, – пояснила Эльвира. – Таких не жалеют.

– Но она ваша дочь… – попытался воззвать к ее чувствам Пименов. Женщина снова наполнила стакан.

– Да, мне не повезло. А она получила по заслугам. Я просила следователя, чтобы тому парню, который сбил ее на дороге, много не давали или вообще отпустили, но он меня не слушал. – Язык начинал заплетаться, ее все больше развозило. – Алинка могла жить в шоколаде. – Каждое слово уже давалось ей с трудом. – Я всегда мечтала о таком парне, как Игорь Болотов. А эта развратная тварь кривила от него свою смазливую рожу.

Журналист достал блокнот и быстро записал имя и фамилию кавалера Алины.

– Ваша дочь ждала ребенка от него? – спросил он. Эльвира вдруг хихикнула:

– Вряд ли. Я же сказала, она кривила от него рожу. И вообще я больше не хочу о ней говорить. Меня коробит от одних воспоминаний о ней и ее подружках, которые заглядывали ей в рот. Особенно Тонька Милованова. Их тоже ждет расплата. Вот увидите. – Тонкая, в жилках, рука дрожала. Спиртное пролилось на стол, но Вихляева не обратила на это внимания.

– Давай деньги, – твердо сказала она. Александр покорно положил на засаленную поверхность стола пятьдесят гривен.

– Здесь больше, чем на одну бутылку. Однако я приду еще.

– Ладно, давай.