Обручальное кольцо

– Я подумал, что если куплю медведя с голубым бантом, то ты разозлишься на меня за то, что я хочу только мальчика, а если с розовым бантом, то, если родится мальчик, нам придется сменить бант… – принялся объяснять Алекос, но вскоре осекся, посмотрев на лицо Келли. – Так что я подумал, что красный бант будет в самый раз. Что ты об этом думаешь?

– Медведь просто очарователен. Идеален, – ответила она и, заметив на игрушке ярлычок, в котором говорилось «игрушка не предназначена для детей младше полутора лет», поспешно спрятала эту наклейку под красным бантом, чтобы Алекос не заметил ее.

Келли вскрыла следующий сверток и обнаружила там еще одного плюшевого медведя, идентичного первому. Смущенная этим открытием, но не желая ранить чувства Алекоса, она широко улыбнулась.

– Еще один плюшевый медведь. Это… замечательно. Просто фантастика, – выдавила Келли.

– Ты думаешь, что я сошел с ума, – сказал он.

– Вовсе нет, – солгала Келли.

Алекос взял у нее игрушечного медведя и как-то странно на него посмотрел.

– В детстве плюшевый медведь был единственной постоянной составляющей моей жизни, – хрипло произнес он. – Не важно, что происходило в моей жизни, он всегда был со мной. Я клал его рядом с собой, когда шел спать. Но однажды я потерял его. Я ехал в гости к бабушке и забыл медведя на заднем сиденье такси. Я был просто опустошен после его потери. – Алекос взглянул на Келли и одарил ее дразнящей улыбкой. – Расскажи об этом прессе, и ты разрушишь мою репутацию навеки.

Горячие слезы обожгли ей глаза, когда она подумала о маленьком мальчике, потерявшем свою любимую игрушку.

– Я… я бы никогда об этом не рассказала, – заикаясь, произнесла она, силясь побороть подступивший к горлу ком. – Но неужели ты не мог вернуть своего медведя? Неужели взрослые не могли просто позвонить в фирму, предоставляющую такси?

– Все считали, что это не важно, – мрачно ответил Алекос. – Я хотел, чтобы у нашего малыша было два одинаковых плюшевых медведя, просто на всякий случай. Возможно, одного следует убрать в шкаф до лучших времен. Потом, если вдруг с первой игрушкой что-то произойдет, мы сможем положить на ее место второго медведя, и ребенок не будет страдать.

– Хорошо, так и сделаем, – сказала Келли, и слезы потекли по ее щекам.

Алекос уставился на нее глазами полными ужаса:

– Почему ты плачешь? Что я сделал? Слишком много плюшевых медведей? Слишком мало?!

– Дело не в игрушках, – всхлипнула Келли. – Я люблю этих медведей. Обоих. Я плачу из-за того, что в детстве тебе пришлось обходиться без своей любимой игрушки. Я продолжаю думать о тебе, шестилетнем мальчике, которому пришлось выбирать между отцом и матерью, это просто ужасно; ничего удивительного, что теперь ты немного безумен.

Слезы потекли по лицу Келли с новой силой, и Алекос пробормотал что-то на греческом.

– Ты плачешь о том, что произошло со мной двадцать восемь лет назад? – спросил он, не веря своим ушам.

– Да, – ответила она, вытирая слезы и пытаясь привести себя в порядок. – Думаю, из-за беременности я становлюсь чрезмерно эмоциональной.

– Возможно, – тихо согласился Алекос, протягивая Келли салфетку. – Совсем немного. Я уже забеспокоился, что совершил ошибку, купив медведей.

– Медведи просто замечательные, – успокоила его Келли. – Оба. А идея о второй игрушке на замену – просто великолепна. Мне теперь так стыдно, ведь я думала, что ты отрицаешь существование ребенка, хотя на самом деле ты уже купил все эти подарки. Я хочу загладить свою вину. Прости, что плачу. Просто я так устала и расстроена.

– Тебе не за что винить себя, – мягко произнес Алекос. – Неудивительно, что ты чувствуешь усталость после событий прошлого вечера. Я сильно тебя расстроил. Знаю, что я все не так делаю, но я стараюсь, дорогая моя.

– Я понимаю. Что еще ты купил? – спросила Келли.

Это был мучительно приятный момент, когда она открывала свертки один за другим, поражаясь разнообразию купленных Алекосом вещей. Там были еще игрушки, одежда нейтральных тонов и книги на греческом и английском языках.

– Я подумал, что ему надо будет выучить оба языка, – объяснил Алекос, наблюдая за реакцией Келли. – Он должен знать, что он грек.

– Она, – делая особое ударение на этом слове, сказала Келли – Она тоже будет наполовину англичанкой.

– У нас будет мальчик, я чувствую, – сказал Алекос.

– Даже ты не можешь предугадать пол будущего ребенка, – ответила Келли, тронутая купленными вещами. Большинство из них совершенно не подходили для новорожденного младенца, но это не имело значения. – Подарки просто волшебные, Алекос.

– Хорошо. Итак, я доказал тебе, что думаю о ребенке, а ты объяснила, что не флиртовала с тем юнцом, так что теперь все счастливы, – заключил он и, с трудом оторвав взор от обнаженных плеч Келли, вскочил и направился в ванную комнату. – А теперь я собираюсь принять ледяной душ, потому что, несмотря на мое согласие с твоей идеей о раздельных комнатах, мне чрезвычайно тяжело себя контролировать. Встретимся утром на веранде, после того как я хорошенько охлажу свой пыл.

Глава 8