Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

И мне уже почти что не страшно. Сын – далеко. И нашу с ним любовь ничего не изменит. И всё, что мы могли для него, мы уже сделали. Теперь его очередь действовать. В любом случае. А вот любимая собабака от нас не отходит. Ни о чём не предупреждает, но стала какой-то совсем уже умной. И всегда рядышком. Так что? Как там: жить долго и счастливо и умереть в один день? Это про нас. Мы готовы. Впрочем, готова и сумка с документами, медикаментами и всё такое прочее. И мы проверили – за шесть минут, после первых толчков, мы вчера уже умудрились не только спуститься из мансарды по бесконечным лестницам, но даже выйти на открытое пространство. Кстати, самое главное при первом толчке – широко распахнуть входную дверь: если здание пострадает, её заклинит в первую очередь…

А ещё в голове теперь часто звучат слова просительной ектеньи: кончины безболезненной, непостыдной у Господа просим. Кстати, пора бы знать наизусть… А пока, в честь этого всего, я стала одеваться на ночь. Ну вот чтобы смерть была поприличнее, что ли. А быть может, виноваты в том холодные ночи… Нет, ничего не драматизирую. Вчера встречались с одной очаровательной молодой оперной певицей – она как осиновый лист. Вторая неделя – или какая там? – и всё без сна. И о чём бы мы ни говорили, для чего бы ни встретились – у неё всё одно… А вот у меня, например, завтра маникюр и парикмахер. И ещё, оказывается, у меня получаются шикарные завтраки! Короче, пока аттракцион не закончится, мы никуда отсюда не уедем.

P. S. Только что вернулся с улицы муж: внизу обсуждают происходящее и склоняются к мысли, что всё это политика. Итааалия!

Забыла из какой статьи

12 января. 7:14

…Зедльмайр предлагает вообразить себе такое изучение искусства, которому в принципе не было бы известно никаких исторических, биографических, технических фактов о художественном образе, т. е. ничего, кроме самого этого образа. Наука не могла бы тогда расположить произведения искусства ни по эпохам, в календаре, ни по регионам, на карте. Она что-то потеряла бы с утратой всей этой метрики. Но зато её надежной опорой стала бы топика, конфигурация откровений о Боге и человеке как определяющих событий истории.

Такая наука не знала бы проблемы атрибуции произведений, не группировала бы творения по авторам. Тем зорче она была бы к внутреннему закону вещи и к смыслу её необходимости. Если бы химический состав красок и материал архитектуры и скульптуры были тоже неизвестны, наука вообще не знала бы ни одного конкретного факта о произведении и тем не менее оставалась бы полноценной наукой. Элементы такой науки существовали всегда. Так Вильгельм Пиндер, ценимый Зедльмайром, в 30-е годы сумел описать найденные позднее недостающие фрагменты Нёрдлингенского алтаря анонимного мастера, хотя ничего о жизни этого художника не знал.

Бибихин

И о литературе

26 февраля. 12:20

Попросили меня написать книжку. Про Италию. Пишу. И, конечно, мучаюсь от своей безграмотности. Вот прислали ссылку на интернет-ресурс, который позволяет «очищать тексты от словесного мусора», комментирует качество и указывает на ошибки. Я попробовала завести туда свои творения, но никак не могла отредактировать отрывок, который бы поднялся по баллам выше 8,1.

Тогда я решилась на эксперимент.

Первым, кто пришёл мне в голову, был Лев Николаевич Толстой. Я ввела его знаменитое вступление к роману «Анна Каренина» и таким образом выяснила, что он падок на обобщения. Крутила и так и сяк – предлагала уже и разные отрывки, из разных произведений, с учетом замечаний «редактора», но его работа оценивается ресурсом ниже моих опусов.

Впрочем, Достоевский за вступление к «Преступлению и наказанию» получил и того меньше – 7,8 балла из десяти. Основная проблема – он часто использует предлог «от».