Общага-на-Крови

Долго шли зноем и морозами,Все снесли и остались вольными,Жрали снег с кашею березовойИ росли вровень с колокольнями.Если плач — не жалели соли мы,Если пир — сахарного пряника.Звонари черными мозолямиРвали нерв медного динамикаНо с каждым днем времена меняются:Купола растеряли золото,Звонари по миру слоняются,Колокола сбиты и расколоты.Что же мы ходим вкруг да околоНа своем поле как подпольщики?

Если нам не отлили колокол,Значит, здесь — время колокольчиков!Век жуем матюки с молитвами,Век живем, хоть шары нам выколи,Спим да пьем сутками и литрами,Не поем — петь уже отвыкли мы.Долго ждем — все ходили грязные,Оттого сделались похожие.А под дождем оказались разные,Большинство — честные, хорошие.А под дождем все дороги радугой.Быть беде — нынче нам до смеха ли?Но если есть колокольчик под дугой,Значит, так: заряжай, поехали!Зазвенит сердце под рубашкою,

Второпях врассыпную вороны.Эх, выводи коренных с пристяжкою,Да рванем на четыре стороны.Полетим, засвистим, защелкаем,Проберет до костей, до кончиков.Эй, братва, чуете печенкамиГрозный смех русских колокольчиков?Но сколько лет лошади не кованы,Ни одно колесо не мазано,Седел нет, плетки разворованы,И давно все узлы развязаны.Но пусть разбит батюшка Царь-колокол,Мы пришли, мы пришли с гитарами,Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл

Околдовали нас первыми ударами.И в груди искры электричества.Шапки в снег, и рваните звонче-ка,Рок-н-ролл, славное язычество,Я люблю время колокольчиков!1

Отличник слушал со все возрастающим изумлением. Ванька прыгал по комнате, как чертик, изгибался, подражая рок-певцам, то скрючиваясь над гитарой, то отбрасывая плечи назад и задирая бороду к потолку. Он орал и хрипел, брызгался слюной. Вены на его шее набухли. На лбу проступили сосуды, цепкими лапками охватывая виски.

Ванька не просто пел — песня у него шла горлом, как кровь.

— Что это за песня? — потрясенно спросил Отличник.

— Сам сочинил, — с трудом переводя дух сообщил Ванька и рухнул на кровать Серафимы, разбросав руки и ноги и выронив гитару.

Отличник сел на свою койку, сцепил пальцы и задумался.

— Ты чего сюда-то прибежал? — наконец спросил он, словно хотел высокую ноту, грозящую вырваться из земного притяжения, перевести в низкую, земную. — Ты же бухал у Маркелова.

— Я Маркелу только что по роже дал… Он прибежал весь на понтах, пальцы веером, на ногах фигушки: «Я на арбузной корке плавал, мне чайки на грудь срали!..» Терпеть не могу такие навороты, вот и вмочил.

— Ну, Ванька, как можно — ни за что ни про что…

— Так и нужно. А за что-нибудь их, сук, вообще убивать надо.

— Ты, Ванька, сегодня какой-то не такой…

— Устал я, отец. До жопы устал. Всю душу изорвал.

— Зачем же ты ее рвал?

— Душа ищет иконы, а кругом рыла свиные. Так бы и стрелял.

— Какой ты, Ванька, злой, оказывается… Нельзя так.

— А-а, плевать, — ответил Ванька. — Я — талант, мне все можно.

— Что значит «все»?

— А все. Соврать, убить, изнасиловать, украсть. — Ванька подумал и с уверенностью добавил: — Предать. Да. А меня все должны любить, жалеть и спасать.

— Ни фига себе! — изумился Отличник. — Это почему?

— Потому что я — талант. Талант в человеке — произведение искусства природы. Произведение искусства строится только на конфликте. Поэтому я и иду наперекор.

— А как же люди? Для кого твой талант? Для себя?

— Не для себя. Я такая же сволочь, как и все остальные. Ничего я в своем таланте не понимаю и его недостоин. Не знаю, кому он на хер нужен. Никому. Так просто — в белый свет как в копеечку…

— Но совесть, порядочность… Все законы человечности…