Общество для Генри

– Это будет означать, что планы резко переменились. В таком случае я пожимаю руку дворецкому, целую кухарку, щекочу горничных и даю всем расчет. А почему ты думаешь, что он не приедет?

– Может, он из тех жутких магнатов, который на день не могут отлучиться из конторы, потому что без их присмотра все пойдет наперекосяк.

Генри задумался.

– Такое мне в голову не приходило, – сознался он. – Не знаю, почему, но у меня сложилось впечатление, что он скорее этакий ценитель искусств. Стал бы магнат составлять генеалогическое древо?

– Верно. Погоди! Что-то брезжит. Стикни? Уэнделл Стикни? Мне кажется, о нем недавно писали в «Ньюсуик», – сказала Джейн, которая работала в лондонском представительстве этой газеты. – Повторяй некоторое время «Стикни».

– Стикни. Стикни.

– Сейчас вспомнится.

– Стикни. Стикни.

– Еще немного.

– Стикни. Стикни. Стик…

– Все, вспомнила. Он знаменитый коллекционер. Что-то собирает.

– Что?

– Не помню. Картины?

– Первые издания?

– Старинный фарфор?

– Марки? Очень многие собирают марки.

Джейн мотнула головой.

– Нет, все не то. Что-то очень необычное, такое, до чего в жизни не додумаешься. Ну, ведь это неважно. Если он приедет, мы все узнаем. Он, наверное, ни о чем больше не говорит.

– Тропические рыбки?

– При чем тут рыбки?

– Может, он их собирает?

– Сомневаюсь. Если бы что-нибудь вроде этого, я бы вспомнила.

– Может, он собирает милостыню. Или плату за проезд в автобусе. Нет, вряд ли милостыню, раз он живет на Парк-авеню, скорее действительно плату. Так можно заработать неплохие деньги. А может, у него такая яркая внешность, что он собирает толпу, где бы ни появился.

Джейн показалось, что пора призвать присутствующих к порядку.

– Генри, – сказала она, – собери свои мысли. Это надо прекратить, иначе у нас случится размягчение мозгов.

– Птичьи яйца? Автографы? Окурки?

– Я сказала «прекратить».

– Просто пытаюсь помочь.

– Не надо. Что-нибудь еще передать Алджи?

– Нет, только мое проклятие.

– Тогда я побежала. Ты правда собираешься есть эту яичницу?

– Конечно. А ты думаешь, я хочу вставить ее в рамку?

– Я бы не рискнула. Похоже на малоизвестную азиатскую отраву. До свидания. Вернусь поездом в три тридцать.

2

Мон Репо, Берберри-род, Велли-филдс, куда направлялась Джейн – один из множества особнячков в этом чудесном предместье. Всякий, заглянувший в окно гостевой спальни, увидел бы на кровати – хотя время приближалось к одиннадцати – возлежащую фигуру ее брата, Алджернона.

Алджи был долговяз и, при всей неустроенности своих дел, постоянно весел, что нравилось даже тем из его друзей, к чьей помощи он прибегал. Они, возможно, сожалели, что Алджи не следует поэту Лонгфелло в вопросах реальности и жизненного подвига, но никто не мог отрицать, что с ним не соскучишься.

Подобно Абу бен Адему, он любил людей, за исключением одного – Лайонела Грина, с которым (не иначе как в припадке безумия, по мнению Алджи) обручилась его сестра, – и в эту самую минуту размышлял, как же любит своего старого однокашника Билла Харди. Без сомнения, Билл поступил, как настоящий друг, пустив его к себе, и со временем, как только Алджи разбогатеет (а это несомненно случится скоро), будет вознагражден сторицей. Скупердяем Алджи Мартин не был. Если он не раздавал кошельки с золотом направо и налево, то лишь по одной досадной причине – несмотря на обилие идей и планов, с кошельками у него пока было не густо.

В коридоре раздались быстрые шаги. Дверь отворилась, и вошел человек, о котором Алджи только что размышлял.

Раздавая свои дары, Природа склонна шутить, и Билл Харди пал жертвой ее извращенного юмора. Такой приятный молодой человек мог бы по праву иметь приятную внешность. Ему бы следовало быть круглым, розовощеким и сияющим. Вместо этого он настолько походил на героя гангстерского фильма, что вполне мог ввести в заблуждение матерого режиссера. Впервые видя Билла, вы не думали: «Вот идет молодой человек с золотым сердцем», нет, вам вспоминались обрезы и гранаты. Только когда он улыбался, вы осознавали, что напрасно сочли его одним из десяти самых опасных преступников Америки.

Сейчас он улыбался. Он вообще часто улыбался в последние дни, и не без причины. Солидное наследство всегда взбадривает, а именно такое счастье недавно свалилось на Билла, и перед ним открылись новые перспективы.

– Проснулся-таки, – сказал он.

– Только что глаза разлепил. Однако жизнь потихоньку возвращается. Ты в стольный град?

– Да.

– Не предлагаю поехать с тобой. Надо кое-что обмозговать, а мне лучше всего думается в горизонтальном положении. На работу?

– Нет, к поверенному.

– А, конечно. Насчет наследства. Сонная мгла еще не совсем рассеялась пред моими очами, не то бы я сразу вспомнил, что ты отхватил куш. Подписывать бумаги, да?

– Целую кучу.

– Смотри, чтобы этот гад чего-нибудь тебе не подсунул.

– Буду смотреть.

– За адвокатами нужен глаз да глаз. Твой, я надеюсь, более-менее честный?

– В тюрьме пока, вроде, не сидел.

– Отлично. Превосходно. Когда ты получишь денежки?

– Со дня на день.

– И сколько?

– Восемь сотен в год.

– Придумал, что с ними делать?

– Куплю дом в деревне и буду писать.

– Мм.

– Что-то не так?