Общество сознания Ч

«Верю, что вы мне не верите, - засмеялась княгиня. - А вы возьмите и поверьте! А когда приехали вы и я вас увидела, все изменилось! Не перебивайте меня. Вы такой сонный, а я вас мучаю, но потерпите еще чуть-чуть. Так вот, хотите смейтесь, хотите нет, я сразу поняла, чту я недолюбливала в своем бывшем муже Владимире. Во-первых, у него никогда не было и вряд ли когда-нибудь вырастут такие превосходные, мопассановские усы, как у вас. Во-вторых, у него никогда не было и вряд ли когда-нибудь появится такая добротная полнота тела, как у вас. В-третьих… Не улыбайтесь так иронично! В-третьих, у него никогда не родятся дети, потому что он недомужчина. В-четвертых, если они когда-нибудь и родятся, то жена его сбежит с американцем в Америку и заберет с собой этого несчастного ребенка, потому что отец его будет недомужчина и позволит этому произойти. В-пятых, в отличие от него, вы бы никогда не пошли в услужение к богатому мужу своей бывшей жены, потому что вы - полноценный мужчина. И вы не отдали своего сына, потому что вы - полноценный мужчина».

«Вы правы, - произнес Белокуров, потому что она ждала от него каких-то слов. - Я никогда не пошел бы в услужение к новому мужу своей бывшей жены, хоть бы он был миллиардером. Но я никакой не полноценный мужчина, потому что я не спал всю ночь и теперь вот-вот упаду и засну. Простите меня, ваше высочество!»

«Ну хорошо, хорошо! - облегченно засмеялась она, пожимая ему руку. - Идите и дрыхните! Увидимся в полдень».

После этого они наконец расстались. Белокуров отправился в отведенное ему жилье, удостоверился, что Прокофьич и Сережа мирно спят, и сам поспешил провалиться в сон.

И вот теперь, стоя перед зеркалом и мгновенно прокрутив в памяти безумный разговор с княгиней Жаворонковой, главный бестиарий выдавил в мыльницу побольше крема для бритья, взбил могучую пену и намылил не только подбородок, но и свои пышные усы. Мгновение он с тоской в сердце еще раздумывал, а потом прокряхтел:

- А, новые вырастут, еще мопассанистее!

И принялся уничтожать красоту.

Сережа, заглянув в ванную, полюбопытствовал:

- Пап, чё делиишь?

- Меняю облик, сын мой, - весело ответил отец.

- Ну и рожа! - произнес отчим, когда Белокуров покинул пункт истребления красоты.

- Прокофьич! Ты же сам всю жизнь набосо бреешься. Я и решил тебе приятное сделать, - смеялся Белокуров.

- «Набосо»… - проворчал отчим. - Слово-то какое подобрал гадкое. Тебе набосо не идет, с усами лучше.

- Взрастим новые. Ну-с, идемте на княжеский обед.

- Интересно, чем сейчас князья угощают.

- А разве раньше ты, Прокофьич, у князей подчевался?

- Ну, в кино, в книгах там. А как же? Представление имею.

Дождавшись, когда Прокофьич, в свою очередь, умоется, побреется и принарядится, отправились на четвертый этаж, где в красиво убранной столовой их уже ждали княгиня Жаворонкова (как бишь ее зовут-то?), ее фрейлина (тоже имя выпало из памяти), Тетерин и отец-основатель (Владимир, а ни отчества, ни фамилии…).

- А вот и мы-ы-ы! Простите, что заставили ждать, - бодро и громко объявил Белокуров, оглядывая стол, на котором стояли блюда с осетриной, семгой, икрой, заливным, пирожками, овощами, еще чем-то, красивая посуда, большие бокалы из темно-синего стекла, которые поменьше - из темно-красного, отчего сразу припоминались утренние балахоны. - Это мужчины, а это женщины, - сказал главный бестиарий, постучав вилкой по краешкам бокалов, но не успел пояснить своей наблюдательности, потому что раздался почти душераздирающий возглас княгини Жаворонковой:

- Боже! Что вы с собой сделали?!

- Не понял… Ах, усы?.. Да, вот так вот, - замурлыкал Белокуров. - Решил поменять имидж. Похудеть, простите, за столь короткий срок не успел.

- Отвратительно! Просто отвратительно! - возмущалась княгиня. - Трудно даже подобрать сравнение, на кого вы сейчас похожи.

- Как раз легко, - возразил главный бестиарий. - Я стал еще больше похож на отца-основателя.

- А по-моему, даже меньше, - сказал палеоантрополог. - До этого казалось, что вы - это он, только без усов, а теперь…

- А теперь?

- А теперь - не он, хотя и без усов, - наконец подобрал определение Тетерин.

Все расселись и приступили к еде. Слуга поинтересовался, кому что принести из питья.

- Апельсинового сока, - сказал отец-основатель.

- А нам с мальчиком молока, если есть, - попросил Прокофьич.

- Минералки, - сказал Тетерин.

- А мне пива, - заказал Белокуров, - поскольку за руль мне не садиться.

- И мне пива, - приказала княгиня. - А вы что, собираетесь ехать?

- Да, намерены, - ответил главный бестиарий, поедая осетрину. - Сегодня ночью хотим встретить Пасху в одном сельском храме.

- Это правда? - спросила княгиня почему-то отца-основателя.

- Я не знаю, - пожал плечами тот.

- Превосходный священник, старинный огромный храм, - говорил Белокуров, кладя себе на тарелку заливное. - Никакой московской суеты, мало народу, на рассвете - разговенье… Которое для нас, впрочем, ничего не значит, ибо мы не постились.

- Разве вы видите на столе мясное? - хмыкнула княгиня.