Общество сознания Ч

- Простите, батюшка, - сказала княгиня Жаворонкова, повернулась и зашагала прочь из храма, прикрыв рот рукой. Проходя мимо Владимира Георгиевича, она зыркнула в его сторону, обожгла взглядом и - исчезла.

Он даже не оглянулся посмотреть, как она выходит из храма, в котором после ее выходки воцарилось некоторое недоумение.

- Ей-богу, батюшка, я здесь ни при чем! - восклицал Белокуров. Взбалмошная барынька вбила себе в голову, что может меня осчастливить... Только праздник омрачила...

- Пустяки, - смеялся священник. - Праздник таким глупым подвигом омрачить невозможно.

Владимир Георгиевич в душе ликовал и не стыдился своего злорадства по поводу полного фиаско княгини Жаворонковой, бывшей Кати Мещанской. И он бы еще постоял в храме и порадовался, наблюдая, как возмущены старушки, как растерян Белокуров и как рассмешился отец Василий, но тут отец-основатель увидел своего недруга, двигающегося к нему обличительным шагом.

- Твои проделки, Максенций? Твои?! - уже спрашивал он громко.

Нарываться на скандал не хотелось, и Владимир Георгиевич поспешил броситься вдогонку за своей бывшей женой.

- Изыди! Изыди! - слышалось за его спиной грозное слово, и не трудно было догадаться, что вслед ему посылаются изгоняющие крестные знамения.

Выйдя из храма, Владимир Георгиевич увидел все ту же яркую и полногрудую луну, а на востоке - свет зари, а на дороге - уезжающий восвояси джип "Чероки". Он не сразу понял, что его бросили. Потом побежал, все больше прибавляя ходу. Наконец завопил во все горло:

- Э-э-эй! Стойте! Куда вы? Стойте же, черти!

Но "черти" либо не слышали и забыли его, либо, выполняя приказ своей взбалмошной барыньки, нарочно улепетывали, бросив отца-основателя на растерзание ересеборцев.

Глава двадцатая

Здравствуй, оружие!

- Остановите их, мы же с вами современные люди! Ну это же средневековая дикость!

Ну я нарушил этот кодекс, но я готов признать свои ошибки.

- Ошибки надо не признавать. Их надо смывать! Кровью!

Чижов готов был скорее поверить, что этот глупейший поступок совершит Лада, но что такое выкинет эта неизвестно откуда взявшаяся дама, явно из богатеньких, оказалось полной неожиданностью. Когда она бухнулась на колени, схватив Белокурова за руку, и воскликнула: "Повенчайте нас!", Василий Васильевич невольно стал искать взглядом Ладу. когда он выходил читать перед всем клиром "Верую", Лада стояла среди старушек, теперь же ее нигде не наблюдалось, и Чижов огорчился, что она не видела эту нелепую и даже стыдную сцену, в которой Белокуров выглядел более чем неловко. Особенно когда стал оправдываться, что он тут совсем ни при чем. Теперь он был особенно ему противен, и мысль о предстоящей дуэли воскресла в памяти Чижова вместе со всеми вчерашними переговорами с этим негодяем, соблазнившим его жену.

Во время вчерашнего разговора все кипело и боролось в сердце Василия Васильевича. С одной стороны, он по-прежнему любил свою жену и не представлял, как станет жить без нее, и по-прежнему почитал Белокурова в качестве одного из самых лучших русских публицистов. С другой стороны, они оба - и жена, и Белокуров - совершили предательство по отношению к нему, предательство чудовищное и непростительное. Они надругались над его любовью к ним обоим, и просто так этого нельзя оставить. Конечно, то, что рассказал Белокуров про жену, американца, про спасение сына и про общество Ч, не могло не взволновать Чижова, и Чижов нисколько не хотел никакой расправы над уже изрядно наказанным газетчиком. Но... А эспадроны? Случайно, что ли, они приехали сюда? И Чижов, который с оружием в руках некогда защищал честь чужой жены, неужели не станет отстаивать свою честь, честь своей семьи? Он так и сказал вчера Белокурову: "Я ничего не имею против вас, и можете считать, что я уже простил - и вас, и Ладу. Но честь... Она должна быть защищена".

Так было решено, что поединок неминуемо должен состояться. Вечером, помогая отцу Василию приуготавливать храм к предстоящей встрече Воскресшего, Чижов думал о том, что теперь все решит главное - венчаны ли батюшка с матушкой, оклеветал ли их Вячеслав, или они впрямь живут во грехе. От этого теперь зависело все в этом мире. Конечно, можно было прямо сейчас и спросить отца Василия, но что-то мешало Чижову сделать это. Он рассуждал так: если спрошу сейчас, то наверняка окажется, что не венчаны, и наоборот - если спрошу утром, то Воскресший поможет, сделает так, что Вячеслав оклеветал любимого батюшку. Надо только усиленно молиться ему во время всенощной.

И дальше: если окажется, что отец Василий живет во грехе, тем самым ужесточится характер дуэли, в таком случае Чижов будет стрелять на поражение, даже если Белокуров выстрелит нарочито мимо. А если все сказанное Вячеславом клевета, поединок будет мирным - пара выстрелов "в молоко" для порядка.

- Так, - сказал отец Василий, когда храм был полностью приведен в порядок, - пойдем-ка, стихарь примеришь. И надо показать тебе возглас из Апостола, прочтешь по моему знаку. Встанешь против Царских врат, возле самой солеи, и прочтешь. Там у меня заложено и отмечено все.