Общество знания

Принципиальный дефект той когнитивной структуры, на основе которой вырабатывалась доктрина реформ — этический нигилизм, игнорирование того типа знания, которое «записано» на языке нравственных ценностей. Отсутствие этой компоненты в целеполагании больших реформ выхолащивает их смысл, лишает легитимности. Постановка цели реформы всегда предваряется манифестами, выражающими этическое кредо ее интеллектуальных авторов. Они обязаны сказать людям, «что есть добро»

. Сами по себе политические или экономические инструменты или механизмы (демократия, рынок) не могут оправдывать слом жизнеустройства и массовые страдания людей. Современный капитализм и буржуазное общество могли быть построены потому, что им предшествовало построение новой нравственной матрицы — протестантской этики. Она предложила людям новый способ служения Богу

, инструментом которого в частности была нажива. Именно в частности, как один из инструментов, а не как идеальная цель. Новое представление о добре и связанный с ним новый тип знания, порожденные Реформацией, легитимировали новое жизнеустройство, оправдали страдания.

Ничего похожего не породило «общество знания» эпохи Горбачева-Ельцина. За первые десять лет перестройки и реформы обществоведение реформаторов много сделало, чтобы вообще устранить из мировоззренческой матрицы власти сами понятия греха и нравственности, заменив их критерием экономической эффективности. Н. П. Шмелев писал: «Мы обязаны внедрить во все сферы общественной жизни понимание того, что все, что экономически неэффективно, — безнравственно и, наоборот, что эффективно — то нравственно».55 Здесь принято новое соподчинение фундаментальных категорий — эффективности

и нравственности. Это радикальный разрыв с традиционной шкалой ценностей («совесть выше выгоды»), но для нашей темы важнее отход от знания: ведь реформа декларирует построение гражданского общества, но заявленная формула находится в прямой противоположности одному из принципов Дж. Локка. На деле обществоведение исподволь занималось легитимацией криминального, а не гражданского общества.

Элитарную часть обществоведов поразила необычная патология — утрата чувства сострадания к простому человеку. Вот, выступает по телевидению Ю. Левада, директор ВЦИОМ, социолог — как бы врач, ставящий диагноз обществу. Он успокаивает власть: непримиримых противников реформы всего 20 % населения (всего-то 30 миллионов!), но вы не беспокойтесь — это люди в основном пожилые, без высшего образования, им трудно организоваться. Дескать, подавить их людям молодым, энергичным и захватившим большие деньги, труда не составит. Какой разрыв с извечной моралью!

Реформа принесла большинству граждан России тяжелые страдания. Вот статистически значимый, массивный симптом социальной патологии, порожденной реформой. Государственный доклад «О состоянии здоровья населения Российской федерации» (М., 2000) гласит: «Непосредственными причинами ранних смертей является плохое, несбалансированное питание, ведущее к физиологическим изменениям и потере иммунитета, тяжелый стресс и недоступность медицинской помощи». В этих условиях обогащение узкой группы «новых собственников» и в особенности изъятие ими больших средств на скупку вилл и яхт за рубежом принимает демонстративно аморальный характер. Реформа не то что не сформировала чего-то похожего на протестантскую этику, она сформировала ее антипод — этику социального хищника и расхитителя средств производства и жизнеобеспечения общества.

Т. И. Заславская признает «снижение социальных запросов населения вследствие постепенного свыкания с бедностью и утраты надежд на восстановление прежнего уровня жизни». Казалось бы, невозможно было уйти от этических проблем такого изменения. Однако, выступая по поводу реформы, обществоведы не касались ее «человеческого измерения». Изредка кто-то из них в 90-е годы критиковал правительство, хотя и не ставя при этом принципиальных методологических вопросов. Так, академик Г. А. Арбатов посчитал нужным отмежеваться от правительства Гайдара: «Меня поражает безжалостность этой группы экономистов из правительства, даже жестокость, которой они бравируют, а иногда и кокетничают, выдавая ее за решительность, а может быть, пытаясь понравиться МВФ» [23].