Обсидиановая бабочка

Он согнул пальцы руки, которую я держала, повернул и прижал меня спиной к себе. Второй рукой он обнял меня и погрузил в свое горячее тело. Лицо Сета опустилось к моим волосам, и водопад его гривы упал передо мной теплым занавесом со сладким ароматом. Отблески факелов плясали в его золотистых волосах, превращая их в янтарную клетку, вырезанную из света. Он поцеловал меня в макушку, потом еще нежнее – в висок, в скулу, в щеку. При его росте ему пришлось нагнуться, обволакивая меня своим телом и исходящими от него импульсами. Его кожа дышала карамельным запахом одеколона, и мое тело сжалось от томной судороги. Аромат – вот где ключ. Сила брызнула теплой струей кверху, от чего я приподнялась на цыпочки и принялась блаженно тереться об него, как кошка, понюхавшая кошачьей мяты, желая укутаться в этом аромате. Тело мое извивалось, терлось, и сила накатывала почти болезненными волнами, настолько горячая, что почти обжигала, поднимая все тело будто в невидимом потоке пара.

Одна его рука осталась у меня на талии, другой он коснулся подбородка, повернув меня лицом к себе, потом поцеловал. На секунду я напряглась, но знала по опыту, что, если вызываешь силу, ей нельзя сопротивляться, ее надо принять. Если сопротивляешься, то теряешь над ней контроль. Я ответила на поцелуй, ожидая, что сила изольется изо рта, как было с Сезаром, но этого не произошло. Поцелуй был приятен, но он вызывал всего лишь ощущение прикосновения губ. Тепло Сета сталкивалось с моим, его сила дрожащей тенью лилась по моей. Мы стояли, скрытые завесой его волос, в кольце собственных рук и под оболочкой танцующей по коже силы, которая полностью принадлежала оборотню.

Он содрогнулся и сильнее прижал меня к себе. Я и не глядя могла сказать, что он готов к жертвоприношению, но надо было все-таки посмотреть. Да, он был готов. Я осторожно высвободилась.

– Ты можешь вернуться к вампирам, Сет. Кажется, ты готов к жертве. – Я заставила себя глядеть ему в глаза.

Он наклонился и нежно поцеловал меня в лоб:

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Мы вернулись к вампирам, держась за руки. Но не вампиры меня смущали, когда мы шли через комнату, а люди. Бернардо смотрел так, будто собирался пересмотреть мой статус как неприкосновенной Мадонны. На лице у Олафа было почти злобное выражение. Он смерил меня скорее взглядом вервольфа накануне полнолуния, а не мужчины, глазеющего на женщину. Эдуард чуть-чуть нахмурился – значит чем-то был озабочен. Вампиры выглядели примерно так, как я и ожидала. Итцпапалотль смотрела серьезно, будто не знала раньше, что я умею вызывать силу по своей воле. Вот почему они сегодня извинялись, когда вытащили меня на сцену.

Я подвела Сета к Чолталокалю, как отец подводит невесту к жениху, а потом отошла и встала рядом с Эдуардом. Он поглядел на меня, будто попытался увидеть какую-то перемену, но не смог. Раз мне удалось смутить Эдуарда, то дело того почти стоило.

– Тебе понравилось, мой кот? – спросила богиня.

– Да, небесная владычица.

– Ты готов принести жертву?

– Да, небесная владычица.

– Тогда принеси ее.

Она посмотрела мимо него, на меня, с таким видом, будто ей не нравится то, что она видит. Ее почему-то встревожило то, что я сделала с Сетом. Может, она ждала, что я отведу его в уголок и просто рукой сделаю то, что надо, как второстепенный женский персонаж в порнофильме? Взволновало ли ее то, что я использовала не только легкий секс, но и силу? Или она видит и понимает что-то такое, чего не вижу и не понимаю я? Тут никак не узнаешь, пока не спросишь, а признаться перед Мастером вампиров в подобном невежестве – отличный путь к смерти. Так что насчет магии – никаких вопросов. Только о деле – будем надеяться, что все-таки и до этого дойдет.

Сет снова достал серебряный ножик, взял в руку собственную плоть и приставил к ней острие. Я увидела, как Бернардо отвернулся к двери. Острие вонзилось в тело, и я тоже отвернулась. Думаю, все мы отвернулись, кроме Олафа. В первый раз его это могло поразить, но сейчас он уже справился с потрясением. Льется кровь, режут плоть – такого Олаф пропустить не может.

Он смотрел, как режут плоть, но потом я уголком глаза заметила, что и он отвернулся, а значит, стоит еще раз посмотреть. Я должна была знать, на что у Олафа не хватит духу выдержать.

Вампир опустился на колени. Я, наверное, ожидала, что он просто слижет кровь, но он этого не сделал. Он присосался так же, как и Диего к уху Сета. Он почти до последнего дюйма втянул Сета в себя. Ягуар закрыл глаза, и лицо его было сосредоточенным.

Я снова отвернулась и встретилась взглядом с мертвыми глазами четырех поверженных монахинь. В эти пустые и злобные лица смотреть было даже труднее, чем на обрабатывающего кого-то вампира. Я повернулась к ним спиной в буквальном смысле и увидела, что так же поступил Олаф. Он обнял себя руками и никуда не смотрел. От неудобной позы по нему проходила какая-то волнообразная судорога. До него все же доносились звуки. Мне хотелось, чтобы стоявший у меня в ушах звон стал хотя бы поглуше.