Обсидиановый нож. Романы, повесть, рассказы

Носовой экран остался черен, как склад сажи. Ни малейшего проблеска. Спектрографы безмятежно сияли нулями — ни один элемент менделеевской таблицы не сгорел в луче.

— Там ничего нет! — радостно заявил Жермен. — Диффузное облако!

Краснов отвернулся от пульта и медленно покачал головой. Его мальчишеское лицо стало серебристо–бледным. Даже Хайдаров понимал, что Жермен выдает желаемое за действительное. Лазерный луч, конечно, проскочит сквозь чрезвычайно рассеянное облако, не оставив видимого следа. Но это облако не могло быть настолько рассеянным. Тогда бы оно пропускало хоть часть солнечного света к «Мадагаскару».

— Остаются зонды, — сказал Такэда.

Рука Уима крепче сжала плечо Хайдарова. Понимаю тебя, Грант, думал Хайдаров. Неизвестно, как отреагирует облако — зонды рвутся крепко.

Он мог быть доволен собою. Сердце стучало ровно и неторопливо, губы оставались влажными. Только было странно. И сквозь людей, сквозь взволнованное, жесткое лицо Такэды, юношескую фигуру Льва Краснова, сквозь матово–черные экраны, просвечивал любимый им склон Большого Чимгана — камни, прозрачные кусты и пасущиеся среди черных теней ослики. Маленькие ушастые ослики, кроткие и смирные. А наверху — снег, и воздух легкий и чуть дымный. Он услышал голос Сперантова:

— Что скажет куратор?

И свой голос:

— Вот в чем вопрос: можно ли определить маневры НО, как поведенческие акты?

— Поведение, поведение… — пробормотал физик. — Дорогой куратор, кому судить об этом, как не вам?

— Давайте по порядку, — сказал Хайдаров. — Если факты не объясняются только физикой и другими небиологическими дисциплинами, тогда поведение. То есть первое слово за вами.

Сперантов кивнул, уставил глаза на хайдаровский подбородок.

— Рискну сформулировать: те факты, которые поддаются какому–либо объяснению, можно истолковать, как физические. Погоню за «Мадагаскаром» и захват проще всего толковать, как поиск гамма–квантов — реактор их излучает. Менее вероятен принцип магнитного поиска. Самым изящным, хотя и еще менее вероятным представляется поиск массы.

— Самым изящным? — спросила Стоник.

— Коллега, еще бы! — живо отнесся к ней Сперантов. — Объект не имеет собственной массы, — раз. Экранирует гравитацию, то есть специфическое поле, свойственное массе, — два. Третья связь с массой — поиск. Поиск массы вписывается в эту картину гармонично и изящно. Принципы малой массы и экранирования измеряемого поля чрез–вы–чайно распространены в измерительной технике. Я не ошибаюсь? (Кивок в сторону Такэды). Благодарю. Почему бы НО не быть целиком измерительной системой с экраном и нуль–массой?

Хайдаров думал: действительно, изящная гипотеза. И снова, как со стороны, услышал собственный голос:

— Действительно, изящная гипотеза. Но — опасная. Так можно и кошку считать измерительно–поисковой системой, настроенной на мышь и потому не обладающей поведением… Мы уже пытались атаковать плазмой.

Такэда подхватил:

— Следовательно, зондирование без взрывов? На телеметрии? Нет возражений?

Сперантов благосклонно кивнул. Возражений ни у кого не было. Один лишь Юнссон молчал, всматриваясь в черные экраны. Такэда окликнул его:

— Тиль! Мы ждем.

— Меня? — встрепенулся Юнссон. — Вот уж придумали! Старый пират, сын греха, всегда готов к абордажу!

«Даю зонды, — сказал Такэда. — Албакай, шлюз!»

Отдаленное звонкое звяканье вакуум–насоса стало глухим, бормочущим — откачивался воздух из шлюзовой камеры. Насос опять зазвенел, мигнули лампы, и Албакай доложил: «Готов».

— Включаю кинограмму. Пуск! — сказал Такэда.

Еще раз мигнуло на пульте. Первый зонд ушел с катапульты. Оккам бархатным голосом доложил: «Нет информации».

— Как в банку с тушью, — сказал Такэда. — Воспроизвожу кино грамму.

Старт зонда в замедленной демонстрации выглядел впечатляюще: из люка выплыл протуберанец синего пламени, погас, и стал высовываться обтекатель ракетки, и тут же, в метре–полутора от брони, стал укорачиваться, как в дурном сне. Чернота съедала обтекатель, начиная с трубки Питу. Срезала. Усилием воли Хайдаров. заставил себя сменить начало отсчета и понять, что не чернота съедает ракетку, а ракетка уходит в черноту, в НО. Тонет. Действительно, как в банке с тушью. Чернота Казалась плотной, как жидкость, зонд вонзался в нее на большой скорости, и — ни всплеска, ни самой крошечной Морщинки. Ровным серпом надвигался НО на зонд. Обтекал выступы фото-, фоно-, гамма-, газо–и прочих датчиков. Бомбового отсека. Топливного отсека. Двигателей. Все…

— Он будто отстоит на дистанции, — услышал Николай голос Бутенко,

Такэда что–то проговорил по–японски. Остальные молчали. Спустя несколько длинных секунд Жермен неуверенно сказал:

— Дадим еще, а?

— Наверно, надо еще, — так же неуверенно ответил Краснов.

— Бестолку, — сказал Такэда. — Валить добро… В яму…

— Негативный результат — тоже полезен, — срезонерствовал Бутенко.

Хайдаров посмотрел на Стоник. Она сидела в кресле, комочком, и не сводила глаз с Уима. Юнссон постучал ладонью по пульту:

— Клянусь бородой Эйрика Рыжего! Я пойду в капсуле, говорю вам!

— Куда ты пойдешь? — осведомился Краснов.

— Туда. Пройду насквозь и вернусь.