Обвиняется в измене

— Слишком хороший, чтобы от него отказываться, - продолжает свою исповедь Саша. Поэтому, булочка, мы с тобой внесем коррективы и продолжим. Я продолжаю корчить счастливого влюбленного, ты продолжаешь радоваться. Я забираю контракт у Дениса и становлюсь полностью финансово независимым. И никто не узнает, чем милая и славная девочка занималась на холостяцкой квартире самого известного бабника столицы. И еще. — Саша вдруг снова входит в образ влюбленного: наматывает на меня свой шарф, правда, почти до самого носа, лишая возможности говорить. Наклоняется ко мне, прикладывая палец к губам, и злым шепотом мне в лицо: - Только тсссссс, булочка, это будет наш с тобой секрет.

Я пару раз читала в книгах о том, что какие-то слова или события ввергали людей в ступор, когда их головы отказывалась думать от слова «совсем». Именно это сейчас происходит со мной. Я просто не в состоянии переварить только что услышанное. Не готова принять реальность, в которой меня, избалованную папину дочку, фактически прижали к ногтю, словно вошь, и лишили права выбора.

— Ты с ума сошёл, - говорю то немногое, на что способна после затяжного молчания.

— Повторяешься, - отмахивается Саша.

Вот теперь отчетливо видно, что он в порядке с головой, не пьян и не одурманен «веществами», а если был в таком состоянии, то давно проветрил голову и абсолютно точно понимает, что делает.

И это пугает куда сильнее, чем его неадекватность.

— Ты правда думаешь, что я буду изображать... влюбленную дурочку? — Это настолько невероятно, что я смеюсь даже сквозь нервное напряжение, от которого губы коченеют сильнее, чем от мороза.

— Боюсь, булочка, у тебя нет выбора, - спокойно отвечает Саша.

— У меня есть выбор — послать тебя к черту!

Мы обмениваемся пристальными взглядами, и в голубых глазах, которые я когда-то считала добрыми и безумно красивыми, сверкает демоническая насмешка. Вот, наконец, есть то, что объединяет братьев Ван дер Мейер: они оба эгоисты, готовые брать то, что хотят, любыми доступными способами, не заботясь а последствиях.

И оба решили попрактиковаться в этом умении на мне.

— Просто на всякий случай, вдруг я ошибся, и ты все-таки не такая умная, как мне казалось, - вкрадчиво продолжает Саша. — Хотя, по правде говоря, я в принципе не высокого мнения о подстилках моего брата, но ради тебя готов сделать исключение. Я не предлагаю тебе помогать мне, не ищу твоего одобрения и не собираюсь расшаркиваться, чтобы мы нашли компромисс. Булочка, мне вообще насрать, что ты обо мне думаешь, и как собираешься договариваться со своей совестью. Просто имей ввиду: если ты не согласишься мне подыграть, заставить тебя силой я, конечно, не смогу. Хотя…

Он успевает схватить меня двумя пальцами за щеки, притягивая к себе, словно собирается рассмотреть лицо под пристальным прицелом микроскопа.

— Может, ты любишь, когда погрубее? Я с удовольствием, булочка, потому что от милых домашних девочек, которые ебутся по ночам с женатыми мужиками на пятнадцать лет старше себя, я уже порядком устал.

— Убери. От меня. Руки, - шиплю я, и это странным образом действует.

Саша даже вскидывает ладони, как будто сдается.

— Попытаться стоило, — хмыкает он, и вдруг снова становится совершенно серьезным и непроницаемым. — Не думаю, что твоя семья очень обрадуется, если узнает из свежих новостей, что их доченька трахается с женатым мужиком.

В памяти всплывают укоры матери, ее слова о том, что я должна думать о репутации отца и о его карьере. Саша словно был там, слышал каждое слово, настолько прицельным оказался его выстрел.

Или он просто слишком долго крутится в этом кругу, и давно выучил все подводные камни.

Господи, да какая разница?!

— Я позвоню утром, булочка - кричит он вслед, когда я бросаюсь наутек, словно заяц.

Я его ненавижу.

И Дениса тоже ненавижу.

Но больше всех ненавижу себя, потому что в том, что я оказалась в безвыходной ситуации, винить больше некого.

Глава тридцать первая: Денис

Я смотрю на телефон, видимо, с выражением безмозглой макаки, раз официантка, которая топчется у столика, странно улыбается в ответ. Приходится осадить ее злым взглядом и напомнить, что я уже послал ее куда подальше. Чашка кофе стоимостью в комплексный обед — этого что, блядь, мало, чтобы человека оставили в покое хотя бы на полчаса?!

Соня не перезванивает.

Да, я был очень груб, когда просил не иметь мне мозг, и первым отключился, но все женщины, которые были до нее, обычно перезванивали если не в первые пять минут, то в течение получаса точно.

Я еще раз смотрю на электронные часы на экране телефона.

Нет никакой ошибки — уже до хрена времени прошло, куда больше тридцати минут обиды.

Может, пора сделать еще одно исключение из правил?

К счастью, эта мысль не успевает окрепнуть, потому что занавеска лаундж-зоны, которую я арендавал лично для себя, подвигается в сторону.

Юля.

Какого?..