Обворожительна. Мертва

Она отвернулась и завозилась, что-то выискивая за креслом, а я продолжала стоять столбом и ждать, мысленно прокручивая наш короткий диалог. Оприходовали… гм. Очевидно, она имела в виду изнасилование. Мне очень не хотелось думать о таком раскладе раньше, но мастерица права: после версии со сном это было самым логичным объяснением моего пребывания в Гримвуде в полуголом виде. Какие-то уроды подсыпали дурманящее зелье в мой чай, надругались над бессознательным телом и… выбросили меня в болото, надеясь, что в скором времени я сдохну. Только я выжила! И оставлять безнаказанным это преступление не собиралась. Тогда почему отказалась от помощи полиции и медиков?

От противоречивости собственных решений заломило в висках. Тряхнув мокрыми волосами, я запустила в них руку и тут же с омерзением ее отдернула, ощутив пальцами склизкий ил.

– Не переживай, чучелко! – старуха выудила, наконец, из глубин своего железного монстра какой-то сверток и протянула мне. – На вот… закутайся. – Рулон на деле оказался теплым пледом, который я с удовольствием накинула на плечи. – А то еще изгваздаешь сидение, кто за чистку платить будет?

– Я заплачу, – пообещала снова.

Рокси меня настораживала, но не пугала. Реши она причинить мне вред, я бы отбилась, даже будучи не в форме. Да и чутье подсказывало, что при всей напускной грубости и старческой ворчливости у этой заядлой курильщицы доброе сердце. В противном случае она бы просто проехала мимо и уж точно не стала бы делиться со мной покрывалом, пахнущим лесными ягодами.

– Костоломам заплатишь, – пыхнула зажатой в зубах трубкой моя новая знакомая. – Ты это верно решила… ну ее, полицию, в пень. «Грязное белье» перетряхнут, перед журналюгами ославят, а виноватых, как всегда, не найдут. Лучше уладить щекотливую ситуацию самой, по-тихому. Проучить обидчиков так, чтобы на всю жизнь запомнили. – Старуха многозначительно на меня посмотрела. – Но придется раскошелиться. Дам тебе адресок одного приятеля…

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, хотя и не планировала пользоваться услугами ее знакомого. Денег у меня хватало, так что проблем с обращением в частную лечебницу, чтящую тайну клиентов, как святую святых, не было. Да и сыщик знакомый имелся, которому я могла поручить поиск преступников, если таковые, действительно, были. Однако посвящать в эти планы Рокси не хотелось – несмотря на зародившуюся к ней симпатию, доверять чудаковатой бабуле я не торопилась.

Спустя пару минут мы, врубив желтые противотуманки и хард-рок, ехали по скользкой дороге в деревню, где за пожилой мисс, как выяснилось, числилась небольшая хибара, гордо именуемая загородным домом. Судя по нежеланию обсуждать причину ночной поездки, Роксана под покровом темноты вывозила туда добытые незаконным путем вещи.

Выяснять подробности я не стала. Меня мало интересовал хлам, дребезжащий в кузове. Все, чего я хотела, – это отдохнуть, ощутив себя в относительной безопасности, и подумать о том, что со мной сегодня произошло и как действовать дальше. Пока блуждала по лесу, мысли были сосредоточены на поиске дороги или какого-нибудь поселения, куда хотелось добраться живой и относительно невредимой. Тогда я чувствовала себя человеком, которым руководило стремление выжить. Теперь же, оказавшись в тепле пропахшего табаком салона и глядя на приборную панель, подсвеченную успокаивающим зеленым, я могла позволить себе немного расслабиться и разложить по полочкам все, что помнила о недавних событиях.

В Гримуршир, где прошли мои детские годы, юность и часть взрослой жизни, я приехала три дня назад из столицы, узнав о неприятностях сестры. Элайза во время сеансов видеосвязи тщательно скрывала, что ей угрожают, но излишняя нервозность сестренки меня все больше смущала. Поначалу я списывала ее поведение на стресс из-за частых концертов (Элла невероятно талантливая скрипачка), однако тревога не отпускала, и, решив выяснить, в чем дело, я связалась с Грэйс – нашей экономкой, которая работала в фамильном особняке О’Коннелл, еще когда были живы наши родители. А после их смерти стала для нас практически семьей.

Она-то все мне и выложила, рассказав, что Элке не только пишет письма с витиеватыми угрозами какой-то неизвестный маньяк, но и продюсер мутит воду, загоняя девочку в творческую кабалу. Еще и дядя наш, в очередной раз проигравшись, повадился просить у племянницы деньги, чтобы погасить карточные долги. Одним словом, круг неприятностей все сильнее сжимался вокруг Элайзы, а она продолжала улыбаться мне с экрана, уверяя, что у нее все хорошо.

Только когда я в лоб спросила про послания, выдержка младшей О’Коннелл дала трещину, и девушка созналась, что жутко боится за свою жизнь и карьеру. Правда, явных угроз в письмах не было, скорее, прослеживалось фанатичное обожание Эллы душевнобольным человеком, мечтавшим разделить с объектом своей нездоровой привязанности не только жизнь, но и смерть. Причем второе предпочтительней, ибо красота не должна увядать с годами.