Обыкновенное дело

Иногда днем Зименко шел на скотный двор и помогал Кипке ухаживать за скотиной. На биса, конечно, ему сдалась скотина какого-то помещика, но руки чесались, тоскуя по привычному пруду, и Зименко не мог отказать себе в таком небольшом удовольствии. Он вел с Кипке бесконечные разговоры. Их сближал родной для обоих труд крестьянина. Любил старший сержант порассуждать с Кипке о политике, о войне, и при этом всячески старался разъяснить немецкому батраку “суть да дело” фашизма. Обычно они усаживались на колоде под сараем, Зименко доставал из кармана вышитый кисет с махоркой и разговор шел, сдобренный дымком самокруток.

— Жена, видать? — понимающе кивнул как-то Кипке на кисет.

Глаза Зименко загорелись.

— Не-е, — певуче протянул он. — Тут, комрад Гриша, целая история. Народ наш помогает солдатам, кто чем может. Вот и вышила одна дивчина этот кисет, сиротка, в детском доме живет, в Мошотаве. Батько загинув, кажись, под Воронежом. А звали его Максимом. Вот дивчинка послала свой дорогой подарок на фронт и пишет: так и так, прошу дуже, чтоб вручили мой кисет самому храброму солдату в части и чтоб звали его Максимом. Прибыла посылка в наш полк, а меня опять-таки кличут Максимом. Ну, и порешили вручить подарок мне.

Старший сержант любовно разгладил складки на кисете. Он мечтательно смотрел куда-то вдаль, где над селом повисло белое, как пена, облачко.

— Написал я ей “спасибо” солдатское, она мне ответила, да так и потекла переписка. Опять же думка такая есть: живем мы с жилкой добре, а детей нема, так и порешил я взять Галю к себе. И жинка уже согласие дала. Фюреру скоро-скоро крышка; как покончим, так и поеду за Галей, заберу…

Зименко еще раз посмотрел на кисет, стряхнул с него пылинку и спрятал в карман.

— Вот такая душевная история, комрад Гриша.

Кипке слушал, всё больше проникаясь уважением к этому немолодому уже солдату с такой большой человечной душой.

Подобно Наташе, Зименко сделал для себя неожиданное открытие: не было в его отношении к Кипке той жгучей ненависти, которую, ишь несколько месяцев назад он испытывал ко всем немцам. Крепко запомнилась стихотворная строчка из фронтовой газеты: “Где ни увидел немца — там и убей”. И, чего греха таить, совсем недавно, когда гитлеровцы были на его, Максима Зименко, родной земле, он готов был убить любого немца только за то, что он немец. А вот сейчас рядом с ним ковырялся в навозе немец, и Зименко, к удивлению своему, питал к нему доброе расположение.

Однажды старший сержант заглянул на скотный двор и не нашел там Кипке. Коровы стояли у пустых яслей и недовольно мычали “Забастовал что ли Гриша?.. А может заболел?”, — подумал Зименко и вошел во флигелек, где Кипке мил со своей семьей.

Жена Кипке с трудом поняла, чего хочет от нее русский сержант, и объяснила, что муж еще рано утром ушел к леснику. Вульфу.

К Вульфу?.. Это к тому самому леснику, которым интересуется майор? Какое у Кипке могло быть дело к нему? Если верить Кипке, они далеко не друзья. Зименко ушел озадаченный.

***

Лейтенант Вощин с любопытством наблюдал, как белка искусно обрабатывала сосновую шишку. За эти дни она так привыкла к нему, что не обращала на него никакого внимания. Может быть, впервые за свой беличий век она встретила такого странного человека: прыгала чуть ли не возле самого его носа, а он только смотрел на нее и не шевелил даже пальцем. Вощин был рад своей потешной знакомке: она была единственным развлечением на его томительном посту.

Дом Вульфа, который отсюда, с этой высокой сосны, был отлично виден, безмолвствовал. Только утром и вечером появлялась во дворе фрау Герта, поила коров, давала им корм, а затем безвыходно скрывалась в доме.

Приказ она выполняла точно. Вощин был у нее, сказал, что в лесу произошел печальный случай, и муж ее задержан советской комендатурой. Но пусть она не волнуется: когда всё выяснится и станет ясным, что Вульф непричастен к происшествию, его, конечно, отпустят. Задержат его еще, видимо, на несколько дней. Фрау Герта побледнела и опросила, что же случилось в лесу? Да, просто, одна неприятность: в лесу был убит человек, а там в это время находился Вульф. Естественно, его задержали. В комендатуре встретился с ним гот майор, который с неделю назад был так любезно принят Вульфом в его доме, выразил сочувствие и попросил его, лейтенанта, уведомить об этом фрау Гарту. Но вот что: фрау Герта не должна пока что никуда выходить из дому. Так надо. В случае чего, лейтенант сам еще приедет к ней.

Прошел день и второй, а у дома лесника никто не появлялся. Неужели Либих всё еще не подозревает, что с Вульфом что-то неладно?.. Или лесник дня него не такая уж важная фигура?.. Не теряет ли Вощин понапрасну время? Но ему приказано быть здесь, пока майор Ярута не найдет нужным снять его а этого поста.