Обыкновенные ведьмы средней полосы 2 (СИ)

Казалось, что ещё немного — и Велиславу разорвёт от возмущения. Директор был менее воинственно настроен, в отличие от профессора боевой магии, во всяком случае, он задумчиво смотрел на нас, думая о чём-то своём, затем мягко произнёс:

— Да бросьте, Веля! Ребята устали и голодны. Я полагаю, что теперь уже ничего страшного не случится, если они немного отдохнут и приведут себя в порядок.

Славина скривилась, как будто лимон съела, но согласилась с доводами директора. Тут же, откуда ни возьмись, появился довольный Донатий и зачастил:

— Страсти-то какие, сердешные! А тогда-то, на крылечке — глядь, а вас ужо и след простыл! Токмо собрався следом за вами в портал прыгать, как он не соглашался меня принимать, так и схлопнулся перед моим носом.

Затем домовой добавил в голос слезы и продолжал рассказывать уже с надрывом в голосе:

— Вот ужо я расплакалси, горемыка, один я на этом свете осталси, никому не нужный, сирота-сиротою! Так бы и мыкался по людям, да по весям, ка бы не мысля моя! Посидел я, подумал, значит, о делах моих скорбных, дай, думаю, надобно как ни на есть, в Школу вести передать. Уж они-то и разъяснили бы вас, отыскали в сей же час!

Дилехтур ваш не стал чиниться, когда я ему обсказал всё, как надобно, в письме-то… приехал быстро, тут ничего не скажу. Бабу эту противную с собой приволок. Оне оба тута, в доме у Дарины засели, совет держали долго. После чего мыслями поделилися, что ушли вы порталом в тую точку, куды магистр орденский и те, что с ним были, сбежать могли. И говорит мне дилехтур: «Найти робят наших нетути никакой мазможности, поелику магии там нету. Вот и тебя, Донатия, не принял ентот мир, поелику ты не что иное, как волшебное, вишь, существо»!

«Волшебное существо» бежало рядом и рассказывало о своих мытарствах, при чём, в особо трогательных моментах, домовой жестами и мимикой активно помогал себе, красочно рассказывая о своих страданиях.

— Велибор колдунов созвал — полнохонько! Все слова умные говорили, какие-то всё графики строили… это… отслеживали ваше перемещение… — Донатий немного напрягся и выдал по памяти услышанное.

Мы устало побрели в сторону дома родителей Карины, очень рассчитывая на то, что у нас будет возможность отдохнуть и смыть с себя грязь. Но домовой не унимался, расписывая свои ожидания нашего возвращения.

— Я и твоего батюшку, Кариночка, сюды затребовал! А то мало ли? Ведёт он торговлишку в Родене и знать не знает, что с дитятею беда-то стряслася. А так он тута! Полностью осведомлённый, значит…

Карина только вздохнула и изменила траекторию своего движения с бани на гостиную. Но оживший Донатий, который уже успел выудить откуда-то из-за пазухи ярко-оранжевую морковку, всё не унимался:

— Так и жили мы, вас дожидаючись! Цельная седьмица прошла, кабы не больше, покуда вы, касатики, вернулися!

Донатий догрыз морковку, достал клетчатый платок, высморкался в него, и продолжил:

— Усе глаза свои я, выходит, выплакал! Ни одной ноченьки не спамши, как следовает! Усё на крылечечке Дариновом сиживал, да слёзы лил. Самое редкое, когда с воеводою в напёрстки сыграть доводилося, чтоб боль утраты заглушить…

— И батюшка здесь? В Нов Городе? — нервно сглотнул Вадим.

— Та хде же ему быть, када дитятко его пропамшее? Я ж, в ту же минуту, как Велибору письмецо составлял, так и воеводе написал! Он мешкать не стал, и то верно. Прибыл с дружиною своей. Парни справные, ничего не скажешь… им бы токмо в напёрстки играть научиться, как следовает…

Мы вошли в сад родителей Карины. Тут и там стояли походные палатки, дымился костёр, булькало варево в большом котелке. На одном из шатров гордо развевался незнакомый штандарт, ходили сосредоточенные люди, чрезвычайно напоминая стан половецких воинов. Игорь неловко пожал плечами, махнул нам рукой, и побрёл на торжественную встречу.

Нас никто не задерживал, так что мы устало опустились на траву возле крыльца, и видели, как матушка Карины льёт слёзы, обнимая свою дочь, а её отец смущённо топчется рядом, как со стороны шатров доносится радостный гул… домовой тихо вздыхал, присев на корточки рядом. Я рассеянно слушала откровения нашего домового, лениво думая о том, что когда он, интересно, время находил для того, чтобы переживать за нас, если затеял весь этот бедлам, что сейчас твориться. После чего прилегла на траву и уснула.

Впервые за долгое время мне не снилось совсем ничего.

Пробуждение моё было перед рассветом, я немного умылась, смыв с себя некоторое количество грязи и услышала мерный топот нечистика.

— О, а это Манька наша шорохается по углам — расцвёл тот улыбкой — Карина велела тебя до утра не будить, но банька тёплая ишшо. Собираемся, да в Муром поехали, Ваську нашу, значит, семье жениха представлять надобно, всё честь по чести. А то ишь ты, удумали они. Браслетами кажный дурак обменяться может, а ты ответственность на себя возьми! Вадькин-то папаша уж до чего кручинился, говорит, без наследника чуть не остался, а всё потому, что вмешалися в дела колдунов, а они всегда… неприятностями попахивают!