Обжигающий след

– Мне и самой нравится. – Уля спустилась и поглядела на себя в зеркало туалетного столика. – А у вас голова такая, будто мыши в кубле ночевали. Да и круги под глазами, страх божий!

Горничная громко рассмеялась. Как всегда от смеха, у нее раскраснелись щеки и шея. Молодая хозяйка снисходительно улыбнулась.

– Давайте я вам расчешу волосы, – предложила Уля.

Пять минут Тиса наблюдала в зеркале, как ее растрепанные каштановые кудри постепенно собирались на затылке в узел. Его девушка закрепила лентой, скрученной по краям от частой носки.

Поблагодарив за прическу, хозяйка спустилась к завтраку.

В небольшой столовой, смежной с кухней, пахло квасом и тушеным мясом. В окно бил утренний свет, за открытой форточкой чирикали воробьи. Из кухни слышались лязг кастрюль и пение Камиллы. Кухарка сегодня тянула «Мил дружок колечко подарил…». Все же медведь когда-то серьезно покусился на ее ухо – пение навевало мысли о несмазанной телеге.

Отец не пожелал ждать дочь и уже приступил к трапезе. На завтрак была гречка с мясом, сдобренная сливочным маслом, золотистым и наполовину растопленным. В центре стола теснились блюдо с резаным хлебом и миска с жареными кабачками, луком и помидорами.

– Доброе утро, – поздоровалась Тиса без выражения. Громко крикнув в кухню: «Привет, Камилла!», она уселась на стул.

Из кухни донеслось ответное приветствие.

– Угу, – промычал отец, не отрывая взгляда от «Областных ведомостей». Капитан Войнов часто читал газету во время еды.

Тиса окинула батюшку взглядом. Широкий с залысинами лоб, седые жесткие волосы. Две морщины на переносице в минуты расстройства сходились в одну. В расстегнутом вороте льняной рубахи белела грудь с бледно-голубой наколкой. Впрочем, такой небрежный вид был скорее редким исключением, нежели правилом.

Девушка насадила на вилку кусок говядины. Слишком, конечно, для утра. Но в доме давно заведено солдатское правило – завтраки обязаны быть сытными.

Из кухни выплыла Камилла с кувшином молока и тарелкой, полной золотистых пышек. Судя по поднимающемуся парку, только со сковородки. Вслед за кухаркой из кухни просеменил Огурец, толстый полосатый кот, получивший свое прозвище за любовь к этому овощу. Подрагивая вытянутым пушистым хвостом, он ловил носом аромат жареного теста.

– Ох, знатные получились. Попробуйте, Лазар Митрич, со сливками. Только что Платон Акопыч принес бидончик. Коровки-то у Бурьяных чистоплотные.

Подцепив вилкой одну из пышек, Тиса перенесла ее в свою тарелку.

– Спасибо, Камилла. Вкусно пахнет. Садись с нами.

– Я позже поем, детка, – пухлые пальцы женщины теребили оборку передника. – Лазар Митрич!

– Да, – промычал капитан, не отрывая взгляда от газеты.

– Не скажете, когда ждать отряд, что таможенников в Ижеск сопровождает? Все Яшку своего жду.

– К концу следующей недели должны явиться, – отец мельком посмотрел на кухарку.

Камилла на радостях всплеснула в ладоши.

– Ну слава Единому!

Загромыхали ведра. Из кухни показалась коротко стриженная голова новобранца.

– Камилл Санна, куда ставить-то?

Кухарка шикнула на парнишку: голова исчезла, а вслед за нею и Камилла.

Отец и дочь ели молча. Иногда тишину нарушал стук вилок о тарелки. Тиса взглянула на кота, и Огурец тут же принял несчастный вид некормленого с месяц создания. Но с ней этот номер не прокатывал. «Созданию» после завтрака отойдет целая миска еды. А пока люди за столом – изволь ждать.

Кот просек настроение молодой хозяйки и с обиженным видом запрыгнул на подоконник. Оттуда на форточку, где взялся наблюдать за воробьями в ветвях ясеня.

– К вам можно, капитан? – квадратного телосложения старшина Кубач Саботеевич протиснулся в дверной проем столовой.

Тот без слов указал на свободный стул.

Тиса порадовалась окончанию тишины. Она слушала мужчин и в который раз удивлялась тому, как служба оживляла батюшку.

– Северная сторожа починки требует, – старшина тряс длинными усами.

Капитан отмахнулся.

– Сейчас на это нет денег.

– А я говорю, если не подлатаем сруб, к весне без вышки останемся, – Кубач развел пудовые ладони. – Крыша завалится вскоре. Бревна в иных местах жук источил, труха одна.

В задумчивости ущипнув щетинистый подбородок, отец кивнул.

– Ну хорошо. Зови зодчего, только без артели. Бревна наши молодцы сами таскать горазды.

Кубач довольно кивнул и попросил у Камиллы кваса. Получив кружку, отхлебнул и одобрительно причмокнул губами.

– Что наши из Ижеска, капитан?

– Зарай сбыл «изъятку», и отряд уже выступил в обратный путь. К концу следующей недели явятся, коль в дороге все гладко будет.

– Климыч, должно быть, половину деньжат в свой карман положил, – цокнул языком старшина.

Отец нахмурился.

– Нас не касается. Пусть его ижский начальник печется о чистоте рук своих подчиненных. Ты лучше ответь, что с мукой? Ездили с Жичем к Гришаю?

Кубач фыркнул:

– Этот рвач уже четыре рубля за пуд просит. Муха, что в прошлом году в полях объявилась, на сей раз побила треть урожая. И зерно подорожало сразу на три гривенника.

– Придется брать, – поморщился капитан. – Скупаться в Сеевке дороже станет.