Очаг

– Кымыш акга, ты только посмотри на эту лопату, разве так её собирают? Причём, это лопата, которой я собираюсь работать на газы – очистке оросительных сетей. Ладно бы, она была нужна мне для переброски навоза, тогда претензий не было бы. Черенок её, словно змея, извивается и крутится в разные стороны, – и он протянул лопату Кымышу-дузчы. По тому, каким вкрадчивым и заискивающим стал голос Гачы кичиджика, можно было понять, что он хочет сделать Кымыша-дузчы своим единомышленником.

Кымыш-дузчы взял лопату в руки, повертел её и так, и сяк, а затем посмотрел на собравшихся, обдав их презрительным и насмешливым взглядом.

Бегендику показалось, что Кымыш-дузчы остался недоволен его работой, отчего у него совсем упало настроение.

– А ну, скажи, дорогой, чем тебе не нравится эта лопата? Какой ты в ней изъян нашёл?

– Да ты посмотри, Кымыш акга, как крутится черенок этой лопаты! – заверещал Гачы-кичиджик, чувствуя, что удача отвернулась от него.

– Черенок лопаты вставлен, как надо, дорогой, а если черенок кривой, почему ты не принёс другой, ровный? Если у тебя ручка лопаты кривая, мастер-то что может сделать? Принесёшь кривую палку, он вставит кривую, принесешь гладкую – получишь гладкую…¹⁶

– А вот Хукги уста…– начал было Гачы, пытаясь доказать свою правоту, но старик сразу понял, куда он клонит, и не дал ему договорить, резко оборвал его:

– Короче, закрой свой рот! Знали мы твоего Хукги, он ничем не лучше этого мастера!

– Не говори так, Кымыш акга! Хукги уста – человек, мастеривший стволы для винтовок.

Кымышу-дузчы не понравилось, что Гачы кичиджик никак не унимался, стоял на своём, болтал всякую ерунду. Тряхнув полой дона, старик встал с места и со злостью отбросил лопату в сторону.

– Тогда иди и отнеси свою лопату Хукги уста, пусть он поправит её. Предупреждаю: ещё раз тронешь кузнеца, ничего хорошего не получишь. Тоже мне ещё, знаток мастеров нашёлся… Хоть отец твой немаленького роста, отчего твоя мать не родила тебя высоким и стройным? Да потому, что ты вырос из того семени, которое застряло в чреве матери. Так и мастер, какую ты палку принёс, из такой и выточил тебе черенок лопаты. Эх ты, пустобрёх…

Наступила тишина. Довольно долго никто не издавал ни звука. Лишь слабый горячий ветерок доносил шелест камышей со стороны оврага. Разочарованный Гачы кичиджик, подхватив отброшенную Кымышек лопату, ушёл, ворча и не оборачиваясь…

…После разговоров возле кузницы Бегендика Кымыш-дузчы вернулся домой с некоторым опозданием. Когда он вошёл в дом, Джемал мама, у которой уже остывал приготовленный ею обед, говорила сыновьям: «Отец ваш снова где-то приземлился на мягкой подстилке. Вы хоть поешьте, пока еда совсем не остыла!»

Послышался звук шагов и знакомое покашливание Кымыша-дузчы. Оставив за порогом свою обувь, он вошёл в дом, снял дон и папаху и бросил их рядом с тем местом, где обычно садился. В доме было жарко и пахло восхитительно вкусным обедом. Заняв своё место, он тотчас же поделился своей тревогой с сыновьями:

– Вы, наверно, тоже слышали, село опять наполнилось малоприятными слухами.

Оразгелди сразу же понял, что имеет в виду его отец:

– Да, слухи об очередной выходке новой власти уже заполонили всё село.

– Но эти слухи явно не исходят от сельсовета, – включился в разговор и Оразгылыч.

Подвинувшись вперёд, Оразгелди налил из кувшина пиалу холодной колодезной воды и выпил.

Джемал мама, чуть раньше пообедавшая вместе с невестками и внуками на той стороне очага, вытирая только что вымытую посуду, чтобы налить в неё обед для сыновей и мужа, не удержалась, вступила в разговор. До неё тоже дошли слухи о том, что у людей будут отбирать зерно.

– Интересно, забрав у людей всё зерно, что ли они детей заставят глину лизать? – она озабоченно посмотрела на окружавших её внуков, после чего продолжила. – Точно по поговорке: не сеял, не веял, зато на мельнице первый хозяин! И за налоги каждый год забирали пшеницу один раз, а в этом году уже два раза взяли. Видите ли, им ещё нужно зерна. Можно подумать, у нас тут горы зерна сложены, чтобы отсыпать им и отсыпать…

Кымыш-дузчы знал привычку жены вмешиваться в разговор, но сейчас ему это не понравилось, и он, нахмурившись, взглядом сказал ей: «Хватит уже, остановись!»

Джемал мама всё поняла. После этого она велела зевающим внукам, привыкшим рано ложиться спать, стелить постель и стала укладывать их.

И хотя жатва хлебов закончилась около месяца назад, разговоры о долгах, похоже, и не собирались затихать. В самом начале косовицы речь шла о том, что единоличные хозяйства должны в качестве пошлины отдать государству четверть собранного урожая. Но после того, как пшеница была убрана, это условие изменилось, и теперь надо было отдать государству ровно половину всей убранной пшеницы. Через пару недель после окончания уборочной страды сельсовет со своими людьми начал обхаживать село и требовать от дайхан опять зерно.