Очаг

Проплыв немного по течению реки, Пайзы всё равно не вылезал из воды из-за боязни снова наткнуться на пограничников. Но ему надо было выбираться на сушу, раненая нога дёргалась и болела, боль усиливалась, и он боялся потерять сознание и утонуть. Посмотрев по сторонам и прислушавшись к окружающим его звукам, он всё же решился выбраться на берег. Ухватившись руками за нависающую над водой ветку тальника, он выбрался из реки.

Полежав на берегу и немного отдышавшись, Пайзы сорвал большой лист водяного растения и приложил его к кровоточащей ране и плотно перевязал её куском ткани оторванной от рубахи.

Немного постояв, он прислушался, а затем, опираясь на палку и волоча раненую ногу, доковылял до села. Рассвет только занимался. Большая часть населения села ещё пребывала во власти сна. Чтобы не будить сельских собак, Пайзы пошёл кружным путём и спустился к оврагу с возвышенности, на которой стоял дом Хангулы. Обойдя сарай Гуллы эмина с задней стороны, добрался до брода, из которого сельские жители набирали воду. Увидев женщину, которая расплёскивая, по очереди наполняла водой свои кувшины, остановился. Если бы он продолжил путь, женщина могла увидеть его, испугаться и закричать. Спрятавшись в укрытии, Пайзы подождал, пока она уйдёт. Когда женщина, шурша подолом платья, прошла мимо него, Пайзы пошёл дальше.

Когда он приблизился к дому, жена, не сомкнув глаз, всю ночь прождавшая мужа, услышав незнакомые шаги, вздрогнула и вскочила с места. Увидев на пороге дома измученного Пайзы, жена не сдержала слёз, запричитала:

– Вай-эй, что с тобой случилось? Чуяло моё сердце, что с тобой стряслась беда…

– Замолчи! – приказным тоном произнёс Пайзы, заставив жену замолчать и давая ей понять, сейчас не время лить слёзы и причитать. С женой он заговорил шёпотом, словно боясь, что кто-то может услышать его. – Ты сейчас ни о чём не спрашивай меня. Иди, разбуди старшего брата и срочно приведи его сюда!

Поддержав Пайзы, жена помогла ему лечь в постель, а сама, звеня серебряными монетами на вплетённой в косы ленте, поспешила на улицу. Расстояние между их домами было близким, поэтому Пайзы хорошо слышал, как жена подошла к дому брата и остановилась. «Энеси!» – позвала она старшую свояченицу, после чего камышовый полог откинулся, и он услышал состоявшийся там разговор.

Не успела жена войти в дом, как следом за ней ворвался старший брат в накинутом на плечи доне. Увидев больного брата, сочувственно спросил:

– Что с тобой случилось?

Пайзы не стал скрывать от старшего брата, случившегося, добавив, что самое страшное случилось не с ним, а с Ханом, что он остался лежать в зарослях. Говоря о Хане с грустью, Пайзы на некоторое время забыл о мучавшей его ране, и даже боль как будто притупилась. Сейчас он сожалел о предпринятой ими попытке, которая обернулась неудачей, его не покидало чувство вины. Горячая кровь ещё не остыла в нём, сердце гулко стучало в груди.

Облизав пересохшие губы, Пайзы прошептал:

– Теперь надо любым путём забрать оттуда тело Хана!

Осмотрев рану на ноге Пайзы и увидев, что она не такая серьёзная, старший брат немного успокоился. Рана была открытой, пуля задела и разорвала мягкие ткани. Кровь остановилась, и сейчас рана напоминала раскрытый рыбий рот. Мысленно подумал о знахаре Нобате: «Мы не можем обращаться к русским докторам, раскрыть им свою тайну, рана открытая, операция не требуется, так что с ней справится и наш собственный табип Нобат». Рана мучала Пайзы, стиснув зубы, он метался на подушке из стороны в сторону.

Старший брат Пайзы смоченной в тёплой воде тряпочкой осторожно оттёр кровь вокруг раны, после чего перевязал рану свежей тряпкой. Подозвав сына брата, отправил его за Нобатом-табипом, велев тому явиться как можно скорее.

Оставив Пайзы, старший брат вышел из дома и направился к близким родственникам Хана, вызвал их из дома и стал о чём-то с ними говорить. И сразу же между стоявшими рядом домами началась непонятная суматоха. Прибыли родственники из ближних мест. Собравшись у дома Хана и поговорив немного, двоих сразу же отправили к председателю Нурджуме.

Когда Нурджума с несколькими людьми прибыл за телом Хана к командиру погранзаставы, тот принял их с видом человека, ни о чём таком не знающего. Его бездушие разозлило Нурджуму. Сощурив глаза, он пристально смотрел в лицо командира, будто хотел что-то прочитать на нём, щёлкая суставами пальцев, словно желая оторвать и выбросить их. С трудом сдерживая рвущийся из него гнев, заговорил:

– Живя по-соседству, мы ещё можем пригодиться друг другу, командир!..

– Конечно! – неохотно кивком головы согласился командир и его лицо снова приняло прежнее безраличное выражение.

– Если вам ничего неизвестно, может, тогда нам самим поискать его?