Очарование линий

Игорь улыбнулся уголками губ, помолчал, то ли выдумывая ответ, то ли не решаясь быть искренним и коротко ответил:

– Её.

Ответ огорчил Светлану и разделил их. Игорь уже не казался интересным, ей захотелось посмеяться над ним, как она делала прежде, хотя она понимала, что теперь он не простит этого. И ей очень хотелось увидеть незнакомую ей девушку, оказавшуюся для Игоря желаннее её, а значит, и красивее.

– Почему?

Он молчал, и она, не дожидаясь ответа, спросила:

– А у тебя её фотка есть ?

Он помотал головой, глядя в окно.

Вдали послышались шаги и, торопясь, она попросила:

– Напиши, пусть пришлёт.

Игорь не успел ответить, в кабинет вошла Римма Васильевна.

– А я смотрю, свет горит, – произнесла она, окидывая всё замечающим взглядом и комнату, и их, особенно Светлану. – Надоело танцевать?

– Да вот Игорь мне рассказывал, как провёл лето, – нашлась Светлана.

– Ну да, лето.., – задумчиво произнесла Римма Васильевна, обходя кабинет по периметру, по пути прикасаясь ладошкой к крышкам столов, словно удостоверяясь в их наличии. – А куда, Светочка, ты поступать будешь?

– Я ещё не решила. Или в пед, или в химико-технологический…

– А Игорёк у нас в горный, насколько я помню…

– Я передумал.

– Вот как ?– удивилась Римма Васильевна. – И куда же ?

– В архитектурный… А Виталий где учится ?

– Он будет строителем, – с гордостью произнесла Римма Васильевна. – Пишет, что ему всё нравится, и институт, и друзья…

– Там танцы ещё не кончились? – перевела разговор Светлана.

– Да, уже всё завершается…

– Тогда мы пойдём…

Светлана первой вышла за дверь и, не ожидая Игорька, торопливо пошла в спортзал.

13

Вторая четверть, между двумя праздниками, – самая короткая. А оттого, что самая холодная, ещё и самая продуктивная: малышня пропадала днями в спортзале (на улице мороз под сорок), а десятиклассники после уроков оставались на всякие факультативы, консультации, репетиторство. Правда, не все. Альбина и Тима заявили, что никуда поступать не собираются, им хватит и десятилетки. Тима выучится на шофера и тракториста (у него отец – бригадир ремонтников), а Альбина сказала, что летом открывается столовая-ресторан и она пойдёт туда официанткой (её тётя, мать Вовки Сивкова, там работала бухгалтером) и, вполне возможно, выйдет замуж, но только вот пока не выбрала, за кого.

– На твоём месте я бы зацепилась за Вовку, – посоветовала она Светлане, в очередной раз рассказывая о спортивных успехах брата, который уже играл за взрослую команду и получал всяческие награды и призы. – Кто тебя ещё так полюбит, – говорила она. – Я ведь знаю, он по тебе сохнет… И учти, он ревнивый жуть. Если узнает, что другой у тебя, убьёт…

– Это он просил мне об этом сказать?

– Да ничего он не просил, – взвилась та. – Я тебе, можно сказать, по секрету, если узнает – мне достанется…

– Ну так вот, для твоей же пользы будем считать, что ты ничего мне не говорила…

– Не говорила, так не говорила… – Альбина прищурилась, отчего её полные щёки поднялись вверх. – Только Игорь тебе тоже не светит, ты ему разонравилась…

– Всё-то ты знаешь, – бросила Светлана, стараясь не показывать, что это её задело.

Она сама не могла понять, как относится к Игорю. Порой, незаметно наблюдая за ним, она испытывала острое желание приласкать и защитить. Такие у него беззащитные под очками глаза. Порой же вытянутое, маленькое лицо Игорька было ей неприятно.

Последнее время она ловила себя на том, что стала замечать в других то, что прежде не видела.

Например, наталкиваясь иногда взглядом на Тиму (он сидел теперь рядом с Альбиной), она удивлялась его выражению безразличия ко всему, что происходит.

Вспоминала большое лицо Вовочки Сивкова и взгляд его тёмно-синих глаз, которые в последнюю их встречу излучали откровенную мольбу. И это тоже было её открытием.

Впрочем, подобные мысли навещали её редко: она решила во что бы то ни стало поступить в институт и усиленно занималась.

Софья Лазаревна в последнее время перестала интересоваться её жизнью, Розочка вступила в переходный возраст, а у них в классе образовалась компания, помешанная на зарубежной музыке и журналах и она перестала готовиться к урокам, пропадая невесть где целыми днями, и круглые пятёрки (Розочка всегда была примером для сверстников и даже для сестры) сменились чётко выведенными четвёрками и даже кричаще жирными тройками. Софья Лазаревна пыталась объяснить младшей дочери пагубность увлечений и естественность всего, что происходит с её телом, но Розочка, похоже, её слов не воспринимала.

Римма Васильевна приватно побеседовала и с Софьей Лазаревной, и с тремя другими мамами (в компании было два мальчика и две девочки), разъяснив, чем чревато увлечение идеологически чуждой культурой и обрисовав самые драматичные перспективы. На какое-то время компанию удалось растащить, но Розочка от этого прежней не стала и даже с сестрой перестала делиться своими секретами.