Очарование тьмы (ЛП)

— Мне было так страшно входить в её комнату. Страшно и любопытно. Я раньше не видела дворян, а уж будущих королев самой влиятельной державы и подавно. Но в комнате сидела не аристократка в золоте и короне, а уставшая и напуганная девчушка ещё младше меня. Она, конечно, не заикнулась про страх и даже выдавила улыбку, но я заметила ужас во взгляде и туго сжатые пальцы. Поблагодарила меня за молоко, и я хотела как-нибудь ободрить её, взять за руку, но всё стояла молча. Она смотрела пристально, словно умоляя остаться, но я не посмела выйти за рамки. В итоге просто раскланялась и вышла из комнаты.

Задумчиво поджав губы, Рэтбоун достала из шкафа короткий меховой плащ и накинула на меня.

— Та встреча ещё долго не шла из головы. Я могла столько ей сказать. Столько простых и добрых слов, что поддержали бы её в дальней дороге. Слов, что хотела бы услышать сама. Но день ушёл, и с ним ушла возможность, которую больше не вернуть. Тогда я поклялась, что буду переступать через страх. Что не позволю себе до конца жизни мучиться из-за невысказанного.

Смешно. Меня и саму терзали невысказанные слова: всё то, о чём умолчала мать. Всё то, что могло бы и меня поддержать в дороге.

Когда я наконец вернусь домой, тайн между нами больше не будет.

Глава девятнадцатая

Паулина

Впервые в жизни я нарушила таинство. Да простят меня боги! Жрецы призвали первых дочерей зажечь красные лампады у могилы, затем отпели принца и его воинов той же молитвой, которой я день за днём в Терравине оплакивала Микаэля. Выходит, напрасно, раз он жив?

Мои ногти впились в ладони. На кого злиться, на богов, Лию, на самого Микаэля? Или на то, что когда-то я была уважаема при дворе, а теперь беглянкой прячусь в тени за деревом? Боюсь показать лицо, выйти к могиле и обратиться к богам? Никогда не думала, что паду так низко.

Панихида закончилась, первых дочерей отпустили к семьям, и толпа стала неспешно расходиться. Я выискивала лицо тётушки, хоть и глупо было надеяться, что она бросит королеву в скорби и явится сюда. Брина с Реганом я спрашивать о ней опасалась. Она держалась правил во всём и вбивала их мне с первого дня в цитадели. Подумать страшно, как она относится ко мне теперь: ведь я не просто нарушила привычный ход вещей, а содействовала измене!

Брин и Реган поговорили сначала с одной, потом с другой вдовой в трауре и, наконец, двинулись в нашу сторону. Шагали осторожно: пусть нас и дальше считают скорбящими.

Подойдя, оба вопросительно глянули на Берди.

— Не волнуйтесь, Берди можно доверять, — поспешила заверить я. — Она любит Лию не меньше нас и хочет помочь.

— А тайны она хранить умеет? — Реган продолжал смотреть с подозрением.

— Как никто другой, — ответила Гвинет.

Берди искоса прищурилась на Регана.

— А вам-то самим доверять можно?

В ответ он слегка поклонился с усталой улыбкой.

— Извините меня. Последние дни выдались трудными.

— Понимаю. — Берди сочувственно кивнула. — Соболезную вам. Лия так тепло отзывалась о вашем брате.

Брин нервно сглотнул, Реган закивал в ответ. Без брата и сестры оба казались опустошёнными

— Вы говорили с родителями о Лие? — продолжила я.

— Не успели, — пояснил Брин. — Сначала пришла весть о Вальтере, затем слёг отец. Мать убита горем, из покоев выходит только к нему, но лекари говорят, она ничем не поможет и только тревожит его понапрасну.

На вопрос Берди о состоянии короля Брин ответил, что всё как прежде: слаб, но держится. По словам лекарей, сдало сердце. Он поправится, нужен лишь покой.

— Вы, кажется, хотели что-то рассказать? — напомнила Гвинет.

Вздохнув, Брин откинул со лба тёмные волосы.

— Солдат, который принёс весть об измене Лии, умер.

— Почему? Говорили, он не был ранен, — изумилась я. — Только измучен дорогой. Как же так?

— Не знаем. Сами забросали лекарей вопросами. Твердят, что, скорее всего, приступ случился от обезвоживания, — ответил Реган.

— Обезвоживания? — смутилась Гвинет. — Он же через десяток ручьёв и рек переправлялся.

— Вот именно, — кивнул Реган. — А перед смертью его успел допросить один только канцлер.

— Думаете, власти скрывают, о чём рассказал солдат? — нахмурилась Берди.

— Или, пуще того, к смерти гонца руку приложили? — добавила Гвинет.

Реган поскрёб щёку. Его взгляд омрачился беспокойством.

— Мы этого не говорили. Просто события летят так быстро, а ответов у нас нет. Будьте осторожнее, пока мы не вернёмся.

— Откуда?

— Об этом мы и хотели сказать. На той неделе нас посылают в Град Священных Таинств. Оттуда мой отряд направится в Гитос, а Брина в — Кортенай. По пути будем останавливаться в больших городах.

— Вы оба уезжаете?! — воскликнула я, на что Гвинет остерегающе кашлянула. Я понизила голос: — Вам позволят покинуть Сивику? Вальтер мёртв, король так слаб. Ты — прямой наследник трона, Брин следующий в линии. По правилам, один из вас всегда должен…