Очарование тьмы (ЛП)

Пусть и в заговоре против меня, но всё же она моя мать. Та, что на лугу расстилала свои юбки для нас с Брином и веселила нас шутливым переводом птичьего щебета, а увидев мой фингал после драки с сыном пекаря, лишь пожала плечами, а потом оградила от хмурого взгляда отца. Та, что разрешила перед казнью отвернуться. Как же хочется понять, кто она была на самом деле и кем стала.

Перед глазами всё плыло, и я снова затосковала по тому далекому лугу и ласковому прикосновению матери. Опасное чувство — оно вызывало еще больше тоски: по смеху Брина и Регана, по напеву тети Бернетт, по гулкому перезвону колоколов аббатства, по аромату булочек, наполнявшему залы по вторникам.

— Я вижу, ты готова.

У входа стоял Рейф. Одет не как офицер и не как король, а как воин. От чёрных кожаных наплечников со стальными нашлёпками плечи кажутся ещё шире, по бокам свисают два меча. Взгляд жёсткий, изучающий, как в тот давний день в таверне Берди. От этого взгляда перехватило дыхание — совсем как в тот день,

— Ждёшь неприятностей?

— Солдат всегда к ним готов.

Сдержанность и холодность Рейфа заставили еще раз глянуть в лицо, недрогнувшее, суровое. Я схватила с кровати седельную сумку, но он забрал её.

— Я сам.

Больше королевская воля, чем предложение помощи. Я не возражала. По лагерю шли молча, под зловещее звяканье амуниции Рейфа. С каждой минутой он выглядел все мощнее и неприступнее. Лагерь гудел от суеты сборов: седлали и навьючивали коней, к воротам катились фургоны с припасами, офицеры выстраивали караван.

Каден, Тавиш, Оррин, Джеб и Свен ждали нас в сёдлах у ворот заставы. Рядом стояли еще две лошади — для нас с Рейфом, как я догадалась.

— Ваше место в середине каравана, — проронил он. — Я помогу принцессе. Мы нагоним.

«Принцесса» — даже по имени не зовёт!

Каден бросил на меня странно обеспокоенный взгляд, затем развернулся и ускакал вместе с остальными. В сердце заползло дурное предчувствие.

— Что-то не так? — спросила я.

— Всё не так.

Тон был безжизненным и тусклым, без привычного в последние дни сарказма. Рейф всё ещё стоял ко мне спиной и возился с моей седельной сумкой, пристегивая её.

Я заметила, что мой конь тяжело нагружен припасами и снаряжением.

— Хочешь посадить меня на вьючную скотину?

— Припасы тебе понадобятся.

Новая порция отстраненности и холода вызвала у меня прилив гнева.

— А тебе?

Я посмотрела на его лошадь, которая стояла налегке.

— Большая часть моего снаряжения и еды поедет в фургонах следом.

Он закончил возиться с сумкой и отошёл. С луки моего седла свисал меч в простых ножнах, а к тюку за ним был привязан щит.

Я погладила шелковистую морду коня. Увидев, как я разглядываю простую кожаную уздечку, Рейф сказал:

— Клейма королевства нет ни на чём. Можешь прикинуться кем угодно, если надо.

Я обернулась, не понимая, что он имеет в виду.

Избегая моего взгляда, он снова принялся проверять свою сумку и подпругу.

— Ты вольна двинуться, куда пожелаешь, Лия. Силой тебя удерживать не собираюсь. Хотя первые двенадцать миль предложил бы проехать с караваном. Дальше есть тропа, которая поворачивает на запад. Если захочешь, свернёшь на неё.

Он меня отпускает? Или это какая-то ловушка? Но я не могу уйти без Кадена. Я совсем не знаю дороги.

— А Каден тоже волен идти со мной?

Рейф застыл, уставившись на седло, на щеках заходили желваки. Он сглотнул, но так и не поднял взгляда.

— Волен.

— Благодарю, — прошептала я, хотя правильным ответом это было назвать трудно. Сбитая с толку, я не знала, что сказать.

— Не стоит. Возможно, я принял худшее решение в своей жизни. — Он наконец повернулся ко мне, но тепла в голосе не прибавилось. — Если за эти двенадцать миль передумаешь, скажи.

Я растерянно кивнула. Планы на день, уже сложившиеся у меня в голове, вдруг совершенно переменились. Я не собиралась менять своего решения, но интересно, почему передумал Рейф?

Он вскочил в седло и глянул выжидающе. Я посмотрела на своего коня, рысака, мощного, но поджарого и быстрого, как Морриганский равиан; вытащила из ножен меч, потрогала его: пренебрежительное «попрыгала с мечом» всё ещё стояло в ушах. Не слишком тяжелый, он отлично ложился в руку. Вне всяких сомнений, Рейф продумал всё, от коня до щита. Я пристегнула меч в ножнах к перевязи Вальтера и прыгнула в седло.

— Только у меня условие, — сказал Рейф, — даже просьба.

Так и знала.

— Все двенадцать миль ты будешь ехать рядом со мной — одна.

Я глянула с подозрением.

— Чтобы ты меня отговорил?

Рейф промолчал.

Караван тронулся в путь. Мы с Рейфом ехали в середине. Солдаты спереди и сзади держали дистанцию в двадцать шагов — не иначе как оговоренное расстояние, которое нельзя было нарушать. Для того чтобы не подслушали, если мы перейдем на повышенные тона?

Однако Рейф не произносил ни слова, и молчание давило на меня, как гора одеял, под которыми, пропотев, избавляешься от болезни. Он смотрел прямо перед собой, но и со стороны было видно, какая буря бушует в его глазах.

Похоже, этим двенадцати милям предстояло стать самыми длинными в моей жизни