Очарованные

– Я бы хотела, – начала Лена, боясь, что из-за волнения не сможет четко обозначить своих целей, – я бы хотела, чтобы мой отчим, мамин муж Александр, никогда больше не вспоминал бы об этой женщине, а любил бы только мою маму... И еще... я хотела бы, чтобы вы наказали Леонарду.

– Наказали? – Профессор беззвучно усмехнулся. – Как же мы, по-вашему, ее накажем?

– Вы должны... Вы обещали по телефону. Я заплачу!

Лена почувствовала суеверный страх. С одной стороны, она была уверена, что Леонарда заслуживает самых страшных наказаний, но с другой – произнести что-то конкретное вслух означало для нее навлечь эти наказания на свою собственную голову. Показалось, что все пожелания зла рикошетом вернутся к ней самой.

– А давайте сделаем перерыв, – ласково улыбаясь, предложила ассистентка. – Вы обдумаете ваши пожелания, немного отдохнете, выпьете сока. Пойдемте со мной, у нас есть специальная комната отдыха.

В комнате отдыха она усадила Лену на низкий велюровый диван. На столике, как по волшебству, появились высокий стакан с холодным апельсиновым соком, бутылка минеральной воды, крекеры, орешки.

– Вы утомлены, вам нужно восстановить силы, – старалась убедить ее девушка.

И Лена действительно ощутила себя утомленной. Она выпила сок, но силы почему-то не восстанавливались, а наоборот – Лена почувствовала быстро нарастающую слабость. Казалось, что она уже не сможет встать с дивана без посторонней помощи: ноги сделались тяжелыми, будто свинцовыми, и эта тяжесть странно мешала сосредоточиться...

– Откуда вы знаете Леонарду? – властно и холодно спросила ассистентка.

Лена промолчала, чтобы не расплакаться. Она чувствовала себя раздавленной мамиными и своими несчастьями. Что они могут поделать против них? Они слишком слабы...

– Откуда вы знаете Леонарду?

– Я не знаю ее, – ответила Лена покорно. – Я видела ее несколько раз у нас дома и один раз, кажется, в Перепелкине.

– Вы бывали у Леонарды?

– Я не знаю, не знаю, – забыв о макияже, зарыдала Лена. – Я не помню.

– А фотография ее откуда у вас?

Лене показалось, что в голове у нее темная сырая ночь.

– Фото из личного архива, – произнесла она вполне связно, но совершенно помимо воли.

– У вас есть доступ к ее архиву? – последовал очередной вопрос ассистентки.

– К альбомам ее сына... Он жил у нас в таунхаусе, пока Леонарда скрывалась в Южной Америке.

Лена опять захлебнулась рыданиями. Ей очень хотелось рассказать ассистентке, как ее мама нянчилась с Астерием, как искренне, доверчиво она всегда относилась к Саше и даже Леонарде помогала. Но она не могла говорить и только плакала от сознания своего абсолютного бессилия.

– А разве Леонарда вернулась?

– Да, вернулась! В начале июля. После ее возвращения и началась вся эта история. – Лена всхлипнула, вытерла слезы рукавом белого льняного пиджака и попробовала продолжить рассказ: – Мой отчим начал ездить в Перепелкино и там снюхался, спутался... (всхлипывания) с этой Леонардой!

– Ваш отчим?

– Ее первый муж, Александр Аретов...

– Она уже полтора месяца в Москве, – объяснила ассистентка появившемуся на пороге профессору, – но пока еще никак себя не обозначила.

– Мы можем чего-то не знать, – заметил профессор резонно.

Но Лене уже совершенно было все равно. Она повалилась лицом на светлую велюровую обивку дивана, которая представилась ей резиновой губкой. Этой губкой она хотела тереть лицо, испачканное грязными подтеками косметики, но, к несчастью, на это у нее не было сил. Лена сделала отчаянную попытку и... полетела в пропасть...

А когда Елена подняла голову, она увидела маму. Мама склонялась над ней, безвольно валяющейся на заднем сиденье машины.

– Лена? Что случилось, Леночка? – Лена тупо уставилась на мать, не понимая, откуда она взялась в бюро магии. – Тебе стало плохо? На работе? Зачем ты задерживаешься так надолго? Сейчас почти десять часов!.. Ну, пойдем, пойдем. Выходи из машины. Лена, неудобно, мы задерживаем такси... Большое спасибо, что вы довезли мою дочь до дома... в целости и сохранности.

– Пожалуйста! У нас такая работа!

У Лены едва хватило сил самостоятельно доплестись до дверей и войти в прихожую. Опустившись на пуф, она снова зарыдала и плакала долго, тяжело, еще чувствуя слабость, но бред и подавленность остались в прошлом. Теперь она плакала от досады. Неужели против этой Леонарды нельзя ничего-ничего поделать? Неужели на этого оборотня не найдется никакой управы?

«Они ведь испугались! Элементарно перетрусили, увидев у меня ее фотку, – рассуждала Лена, лежа ночью без сна в постели. – Хорошо хоть мама ни о чем не догадывается! Леонарда, значит, – авторитет в колдовском мире... А я-то, лохушка, хотела ее – ее же оружием! Не получилось... Ну ничего. Слава богу, унесла ноги».