Очарованные

– Да. Хотел домой заскочить, да не удалось. Приехали наши ребята из Волгограда. Там у нас филиал, и приходится часто мотаться туда-сюда. Кстати, в прошлом месяце я тоже был там... Останавливает меня гаишник из местных, чуваш. Начинает, как обычно, придираться: это у вас не так и тут вы нарушили... Я полез уже за бумажником и только махнул рукой: «Знаю я вашего брата...» А гаишник вдруг отвечает: «Ты моего брата знаешь? Ну, тогда проезжай!»

Лиза засмеялась. Олег воспрянул.

– Девушка одна, коллега наша, как раз из Волгограда, познакомилась с немцем, вышла за него замуж и уехала в Германию на жительство, – продолжал он. – Пожила там полгодика, ну и решили они вдвоем навестить ее родню. Увидеть Россию. А каждый уважающий себя немец должен побывать в Волгограде. Так почему-то считал ее немец. Приехали, уж не знаю, успели ли они увидеть Родину-мать, но что-то ему стало нехорошо, отравился. Вызвали «скорую», та забрала немца в больницу, естественно в инфекционную. А там его сразу в койку и под капельницу. Пролежал немец в нашей больнице три дня, ошалев от всего увиденного, и выдал такую фразу: «Да, немцам никогда не везло под Сталинградом».

Лиза вежливо засмеялась. Опять наступило молчание.

– Елизавета Дмитриевна, – попросил вдруг Руднев другим голосом. – А расскажите о себе.

– Что же вам рассказать? Тоже какие-нибудь смешные истории?

– Нет, наоборот...

– Грустные? Этих сколько угодно, хоть отбавляй.

– В это невозможно поверить, Елизавета...

– Да называйте меня Лизой, – досадливо перебила она его.

– С удовольствием, Елиз... Простите меня, Лиза. Вообще, я не из робкого, как говорится, десятка. Видимо, тут сказывается...

– Что сказывается?

– Я волновался, что вы не поедете.

– Но я уже еду.

– Да-да. Но теперь я волнуюсь, что вы едете.

– Может, тогда мне лучше не ехать?

– Нет-нет-нет. Я чушь несу.

– Знаете что, Олег. Расскажите-ка лучше вы о себе.

– С радостью, Лиза. Я москвич. Мне тридцать пять лет. Образование высшее. Холост. Без вредных привычек. Без жилищных и материальных проблем...

– О! Похоже на объявление о знакомстве.

– Вот именно. Абсолютно верно. Я ищу, то есть хотел найти подругу дома и хозяйку жизни. То есть все наоборот, господи! Подругу жизни... Но мне не везет. Вот и сейчас... Сами видите.

– Что сейчас? Не везет?

– Да. Совершенно не везет. Я понимаю, что не могу найти с вами общего языка. Я вам скажу просто: вы мне понравились. Очень. Я в вас влюбился, как только увидел вас тогда, в баре фитнес-клуба. Но у меня такая особенность, в смысле талант – говорить всегда не то, невпопад. И я, конечно, этим не могу понравиться никому.

Вот теперь Лиза начала его понимать. У этого красивого мужика просто комплекс неполноценности. Ох уж эти комплексы! Ей стало весело.

– Олег, вы пробовали знакомиться по объявлению. И что?

– Ох, Елизавета... Это вам будет совсем-совсем неинтересно.

– Нет, почему же?! Расскажите.

– Ну, раз вы так просите... Откликнулась одна дама из Белгорода. С ребенком.

– Но вы с ней не стали встречаться?

– Нет. Мы с ней просто переписывались. А потом она вдруг как снег на голову заявилась ко мне. Говорит: я вас полюбила и все такое прочее. Вначале я даже не мог понять, кто она такая.

– Она, что же, вам даже не прислала своего фото?

– Фотографию прислала еще в самом начале. Но маленькую и, видимо, давнишнюю. А воочию она оказалась совсем другой.

– И вы ее, Олег, сразу прогнали?

– Лиза, вы смеетесь? Нет, конечно.

– Значит, эта дама из Белгорода стала жить у вас, что ли?

– Ну да. А что мне оставалось делать? Я действительно писал ей, что мы, возможно, подходим друг другу. Я сам виноват, нафантазировал себе.

– Но она к вам заявилась хоть без ребенка?

– Как так можно, Елизавета Дмитриевна?! Конечно, с ребенком. Куда же она его денет? Она мне о Васе в первом же письме написала. А я отписал, что Вася не помеха.

Рассказывая о себе, Олег кусал губы, волновался, но, как и всякий одинокий человек, радовался возможности высказаться и тем облегчить душу. Лиза поняла это и смелее стала его расспрашивать. Она сама почувствовала вдруг себя такой же одинокой, никому не нужной, и ей тоже захотелось поведать о себе, о своем одиночестве и грусти.

– Ну и как же потом вы с этой дамой расстались? Она уехала в свой Белгород? Сама? Или вам все-таки пришлось ее выгнать?

– Ну что вы?! Просто она сама вскоре поняла, что мы не подходим друг другу. Что мы не пара.

– И уехала в Белгород?

– Нет же. Тут, в Москве, нашла другого, более ей подходящего. Он установщик пластиковых окон, кажется. Она ушла к нему.

Они уже подъезжали к Звенигороду.

– С чего начнем наш променад? – спросил Руднев.

– Вам виднее, Олег. Вы же подготовились.

– Тогда я предлагаю осмотреть жемчужину края – Саввино-Сторожевский монастырь...

Заходя в монастырские ворота, Олег перекрестился и несколько раз тревожно, с сомнением оглянулся на свою машину. Казалось, он боялся, что ее угонят, – потому и крестился.