Очень плохой профессор (СИ)

Вчера во время переписки девушка раззадорила его не на шутку. Мужчина и сам от себя не ожидал, что может вот так — говорить о своих желаниях. Говорить открыто и при этом получать от процесса столь яркое удовольствие. Озеров не знал, что будет дальше, не понимал, как ему следует действовать, и чего, вообще, хочет. Он пытался подловить ее, задав вопрос про опыт и позы, но Алексеева так и не призналась, что была девственницей, и от этого игра становилась только опаснее и острее.

А еще Матвей начинал ревновать ее к самому себе — виртуальному. Днем девушка своим взглядом и фразами посылала ему совершенно очевидные сигналы, а вечером спрашивала уже другого мужчину о его сексуальных фантазиях. Озеров дико возбуждался и… дико ревновал. Он не знал, куда заведет его эта безумная игра, но уже не мог отступить.

Вот и сейчас профессор жутко нервничал, поглядывая каждые пять минут на наручные часы. Наконец-то, лекция закончилась, студенты начали вставать со своих мест и покидать аудиторию, а он уже ждал, когда в нее войдет его любимая с недавних пор студентка. Перебирал бумаги, с серьезным видом пролистывал работы, что-то бездумно помечал в своем блокноте и разочарованно выдыхал всякий раз, когда вновь вошедшие оказывались не той, кого он ждал.

Алексеева явилась за десять секунд до звонка, когда он почти потерял надежду ее увидеть. Вошла летящей походкой и не удостоила его даже взглядом — будто специально игнорировала. Остановилась у своего стола и, напевая себе что-то под нос, принялась выкладывать тетрадки и ручки.

У Озерова в горле пересохло от ее вида. Его взгляд неторопливо проделал путь от тонких лодыжек вверх по обнаженным ногам до подола платья. Профессор сглотнул и опустил глаза в стопку бумаг. Так? Что там? Лекция? Ага. О чем?

Он открыл свои записи. Его так и подмывало взглянуть на девушку снова, но мужчина сдерживался.

Нужно привести мысли в порядок.

Студенты притихли и ожидали, когда он начнет читать им материал, а Озеров продолжал в недоумении пялиться в свою записную книгу. Какого черта с ним происходит? После вчерашней переписки он не мог смотреть на Алексееву и не представлять, как раздевает ее, как жадно целует и в нетерпении наваливается сверху.

Твою же мать…

— Итак. — Матвей Павлович, наконец, встал из-за стола и прочистил горло. — Пожалуй, начнем.

Главное, не смотреть в ее сторону.

— В прошлый раз мы с вами говорили об основных показателях эффективности использования основных производственных фондов. Надеюсь, вы дома ознакомились с материалом учебника, потому что этот вопрос обязательно будет на экзамене. А пока…

В кармане завибрировал телефон.

— Пока вернемся к видам износа основных производственных фондов.

Еще раз и еще. Кто-то не унимался, атакуя его сообщениями снова и снова.

— Я просмотрел ваши работы на эту тему…

Он все-таки сделал роковую ошибку: скользнул взглядом по Алексеевой — буквально слегка, и тут же отвернулся. Но думать о чем-то другом больше не получалось. Ее соски были напряжены и выделялись под тонким платьем! А она сидела, глядя в мобильник, и даже не замечала этого. Мечтательно улыбалась каким-то своим мыслям, сексуально закусив губу, и даже не представляла, как развратно выглядит в этой чертовой, полупрозрачной шелковой тряпке!

— В общем, никуда не годится. — Произнес Озеров, глядя в окно. — Из рук вон плохо. Видимо, вы пропустили мимо ушей все, что я вам говорил.

Только не это. Мысли о сосках молоденькой студентки грозились сотворить с ним прилюдный конфуз. Нагнав на лицо суровости, профессор решительно прошел к своему столу и сел. Вынул из папки стопку бумаг, сдвинул ее на край стола и хрипло произнес:

— Староста, раздайте, пожалуйста.

Ольга точно издевалась над ним: снова скромная, невинная, краснеющая, постоянно поправляющая волосы. Пока девушка шла к его столу, Озеров мысленно уговаривал себя не пялиться на ее соски.

— В каждой карточке задания для самостоятельной работы. По ее итогам лучшие студенты будут освобождены от зачета. — Сдавленно сказал он.

Цок, цок, цок.

Его сознание в этот момент считало ее шаги. Три, два, один. Тонкие пальчики подхватили со стола листы, и девушка отошла.

Не пялиться на ее круглую попку. Держать себя в руках!

— Приступайте. — Сухо произнес он, оглядывая недоумевающих студентов.

Глупо, конечно.

Запланировать лекцию, а потом внезапно прервать ее и заставить группу писать самостоятельную работу. Но не мог же он стоять перед ними, разглагольствуя об экономике предприятия вот с этим чудовищным стояком? Единственное, о чем в этот момент мог думать профессор, это о том, что все вокруг сейчас видят то, что видит он — эти твердые вишенки сосков под ее платьем! У него едва пар из ушей не повалил от накрывшей внезапно жгучей ревности.

Алексеева села на место и взяла карандаш. Матвей Павлович с трудом заставил себя перестать сверлить ее взглядом.

— Приступайте, у вас тридцать минут. Время пошло. — Повторил он.

В кармане снова завибрировало.