Очень плохой профессор (СИ)

Профессор сначала не придал серьезности словам запыхавшейся первокурсницы. Подумал, что, наверное, обычная для таких мероприятий потасовка: кто-то из студентов врезал кому-то, и понеслось. Но девчонка кричала громко, почти надрываясь, и так отчаянно махала руками, что сразу же подумалось: нет, там что-то очень серьезное.

— На улице! На улице! У нее бритва!

Больше вопросов он не задавал, метнулся в указанном направлении. Выбежал в вечернюю темноту и огляделся.

— Там! Скорее! Скорее! — Причитала заплаканная девушка, выбегая следом.

Мужчина бросился в сторону голосов, не разбирая дороги. Под акациями толпились студенты, светлыми пятнами мелькали экраны их смартфонов. Вдруг кто-то протяжно закричал, и толпа ожила, задвигалась.

В этот самый момент тело профессора прошило болезненной молнией, и слабое предчувствие внезапно сменилось твердой уверенностью. Он узнал Олин голос — это она кричала. И волнение вмиг превратилось в холодную панику.

Мужчина не помнил, как преодолел эти двадцать метров. Не помнил, что говорил и что кричал. Ему показалось, что в ту самую секунду, когда он увидел в центре круга окровавленную Ольгу, сидящую на земле, он умер. Опустился перед ней на колени, посмотрел в глаза, и его горло сжали ледяные щупальца страха.

Девушка сидела, прислонившись спиной к дереву и часто-часто дышала. Ее лицо было в крови, шея в крови, волосы, плечи, грудь… Всё в крови.

Его сердце сжалось от боли.

— Она перерезала себе вены, Матвей! Нужно дежурного медика, нужно скорую! Хоть кого-нибудь, пожалуйста, быстрее! — Эти слова донеслись до него как сквозь вату.

И только в этот миг он понял: кровь на Ольге не ее. Она была измазана чужой кровью.

Рядом с Олей, прислонившись головой к ее колену, полулежала брюнетка. Она шумно втягивала воздух носом и слабо постанывала, почти теряя сознание. Ее руки были безвольно вытянуты перед собой, а окровавленные запястья с вытянутыми к локтю длинными порезами зажимала своими пальцами Алексеева.

Обеих девушек трясло с такой силой, что казалось, будто их било током.

— Я сейчас. — Вскочил профессор.

А дальше все было как во сне.

Крики, суматоха, сирены, мигалки. Медики, оказывающие экстренную помощь пострадавшей. Носилки, полиция, беготня, суета. И Оля в залитой кровью одежде, поднимающаяся с земли и ныряющая в его объятия. Кажется, это тоже видели почти все.

Матвей и потом, когда всех, кроме свидетелей происшествия, отпустили по домам, не отходил от своей девушки ни на шаг. Трогательно держал за руку, когда она, продолжая дрожать даже в его куртке, наброшенной на плечи, рассказывала полицейским, как ее одногруппница угрожала своему жениху расправой, а потом вдруг, когда тот убежал, в отчаянии порезала себе вены.

И тогда, когда врачи скорой помощи осматривали шокированную Ольгу, Озеров тоже был рядом. Внимал каждому их слову и винил себя за то, что не был рядом в нужный момент.

Работники органов собрали в холле и допросили около двух десятков очевидцев. Изъяли видео со смартфонов, записали показания. Озеров был ответственным лицом на мероприятии, поэтому готовился только к худшему. Допрашивали его с особым пристрастием, смотрели в лицо с укором.

Еще и свидетели разыгравшейся драмы из числа студентов поглядывали на мужчину косо. Успокаивало лишь то, что видео, где он обнимает Олю, вряд ли что-то изменит теперь в его судьбе.

Уже где-то за полночь их отпустили, и Матвей отвез Ольгу к себе. Под тихие причитания Марины Валерьевны отвел девушку в ванную. Помог ей раздеться и принять душ. Принес одну из своих футболок и помог надеть. Та была Оле слишком длинной, чуть ли не как платье, но ему понравилось, какой домашней и милой девушка смотрелась в его одежде.

Озеров уложил ее в свою постель и поцеловал в лоб:

— Отвезу Марину Валерьевну домой.

— Хорошо. — Всхлипнула Оля и закрыла глаза.

А когда мужчина вернулся, она уже спала.

55

— Можно? — Спросил Озеров, заглядывая в кабинет ректора.

— Да-да. — Александр Михайлович жестом указал ему, чтобы входил.

Сам он разговаривал с кем-то по телефону. С утра в университете все стояли на ушах из-за вчерашнего происшествия, поэтому профессор, как и надеялся, застал ректора на рабочем месте, хотя не было еще и восьми.

— Ты садись. — Отведя трубку от лица, бросил Александр Михайлович. — Да. Да. А это пусть психиатры разбираются, что ей в голову вдруг взбрело, причем здесь мы? Трезвая она была. Да. Откуда я знаю? Заставить его жениться хотела. Мне еще с ее родственниками беседовать, когда они прибудут, а там, сами знаете, кровная месть, и всё прочее. Лучше бы охрану приставили к этому Юшкову. Да. И вам всего доброго.

— Здравствуйте. — Сказал Озеров, виновато прочистил горло и опустился на стул.

— В конец уже очумели! — Ударил кулаком о стол ректор и шумно выдохнул. Затем наклонился, достал из ящика бутылку коньяка и два стакана. — Будешь? А то мне с ночи давление подняли этой попыткой суицида, до сих пор в себя прийти не могу.

— Нет. — Отрывисто бросил профессор. — Спасибо.