Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

В пределах, ограниченных перечисленными изъятиями, наместники-державцы чинили суд и управу по всевозможным делам, гражданским и уголовным. Их деятельность в этой области ограничивалась, главным образом, фактически – желанием тяжущихся, которым предоставлено было право в великих делах отзываться до господаря. К этим «великим делам» относились: насильственный захват имения, нападение на дом (гвалт домовый), «безправный грабеж» (самоуправство), убийство, тяжба об отчинном имении, о шляхетской чести и некоторые другие. Стороны имели право отзываться до господаря, «не вступая в право», т. е. не принимая доказательств, коими решалось дело. Если стороны не изъявляли желания судиться у господаря, все эти «великие дела» могли разбираться и решаться наместниками-державца-ми. Наместники-державцы не имели права только постановлять такие решения, коими решался вопрос о чьем-либо шляхетстве: такие дела они должны были переносить к господарю, так как нобилитация и денобилитация были исключительным его правом. Кроме того, в силу привилеев, пожалованных некоторым землям, например Киевской, наместники-державцы не могли приводить в исполнение своих приговоров по важным уголовным делам без указа господаря.

Фактически судебная деятельность наместников-державцев ограничивалась кроме того деятельностью дворных тиунов и крестьянских властей, например старцев, разбиравших земельные тяжбы, бортные и межевые дела и разные мелкие «спорчизны» между крестьянами, а также деятельностью полюбовных судей, которых брали себе стороны у наместника-державцы, каждая «с своее руки», для разбирательств столкновений и недоразумений на местах. Все эти дела обыкновенно разрешались так называемым «копным правом», т. е. при участии окольных людей, которых собирали тяжущиеся. Копные суды были в большом ходу у Литовско-Русских крестьян. Копа велась и в тех случаях, когда приходилось отыскивать преступника. Потерпевшие вызывали «на сок» всех окольных жителей, и никто не имел права отказаться от этого под страхом быть обвиненным копою. Копный суд был не чем иным, как продолжением того следственного суда, который совершался еще в эпоху

«Русской Правды». Известно, что в то время искали по верви разбойника, поджигателя, коневого татя, клетного, кто крал чужих бобров, пчел и т. д. Точно так же и в рассматриваемое время копа собиралась тогда, когда нужно было разыскать в данной местности разбойника, поджигателя, татя, покравшего лошадей, сено или хлеб с гумна, бобров и птиц из чужих ловушек и сетей и т. д. Этот розыск естественно превращался в суд, ибо в старину представление доказательств, розыск преступника уже решали дело, и «вырок» судьи был уже простою формальностью, а с другой стороны, при отыскивании преступника копе приходилось оценивать доказательства виновности и невиновности. Даже в частностях можно видеть сходство копного процесса с тем, что происходило в эпоху «Русской Правды». Так, например, если след татя приводил разыскивающих к селу, село должно было или найти татя в себе, или платить за воровство, или «отсочить», отвести от себя след. Копы собирались на определенных местах – коповищах, причем все крестьяне, жившие на известном расстоянии от коповища, чьи бы они подданные ни были, обязаны были являться на копу. Кроме тиунов и крестьянских властей тяжущиеся брали на копу иногда наместника державцы или его «вижа».

Наместники-державцы производили свой суд обычно в присутствии людей из местного общества – бояр, мещан и даже крестьянских властей, смотря по тому, чье дело разбиралось. Все эти лица играли роль свидетелей суда и вместе с тем знатоков местных обычаев и отношений, к которым судья обращался по временам за советом, с которыми он «намовлялся» о деле. Статут 1529 г. вменил в обязанность державцам выбрать из среды местных земян двух человек, людей добрых и веры достойных, для непременного участия в суде, который будут производить в отсутствие державцев их наместники и маршалки.