Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры

Раевский, молоденец прежний,А там уже отважный сын,И Пушкин, школьник неприлежныйПарнасских девственниц-богинь,

К тебе, Жуковский, заезжали,

Но к неописанной печали

Поэта дома не нашли…[124]

В апреле 1817 года Жуковскому предложили давать уроки русского языка невесте будущего императора Николая I, принцессе Шарлотте. По призванию Жуковский был педагогом-просветителем. Он считал, что сможет благотворно влиять на свою ученицу.

Василий Андреевич Жуковский

Зимой 1818/19 года Жуковский вместе с двором переезжает в Москву, продолжая свои занятия с великой княгиней. В письмах из Москвы он пишет: «Тишина стихотворная царствует в моей обители, и уж Музы стучатся в двери… О чем буду с ними беседовать, то скоро узнают современники и передадут потомкам. Целую Арзамас».

В Москве Жуковский перевел много замечательных произведений любимых им немецких поэтов – Шиллера, Гёте, Виланда, создал ряд оригинальных стихов. Все эти работы составили пять выпусков маленького альманаха, выходившего в Москве в 1818 году под названием «Для немногих». Этот альманах был своеобразным учебным пособием для его ученицы, а кроме того, подводил итоги его работы переводчика. Выпуски альманаха Жуковский посылал своим друзьям в подарок. Пушкин, в ответ на подарок, откликнулся посланием «Жуковскому» (1818):

Ты прав, творишь ты для немногих,Не для завистливых судей,

Не для сбирателей убогихЧужих суждений и вестей,Но для друзей таланта строгих,Священной истины друзей.

Жуковский оказался причастным и к созданию одного из наиболее острых, в политическом отношении, стихотворений Пушкина «К Н. Я. Плюсковой». Друг Пушкина Петр Павлович Каверин сообщал по этому поводу: «Императрица Елизавета спрашивала Жуковского, который в то время Александре Федоровне по-русски уроки давал, отчего Пушкин, сочиняя хорошо, – ничего не напишет для нее. Пушкин послал “На лире скромной, благородной”».

Он не мог обратиться с посланием непосредственно к императрице Елизавете Алексеевне, это было бы грубейшим нарушением этикета, и адресовал послание ее фрейлине Н. Я. Плюсковой.

Я не рожден царей забавить

Стыдливой Музою моей.Но, признаюсь, под Геликоном,Где Касталийский ток шумел,Я, вдохновенный Аполлоном,Елизавету втайне пел.Небесного земной свидетель,Воспламененною душойЯ пел на троне добродетель

С ее приветною красой.Любовь и тайная свободаВнушали сердцу гимн простой;И неподкупный голос мойБыл эхо русского народа[125].

В нем Пушкин продолжил традицию посвятительных стихотворений Жуковского, призывавших царей не забывать «святейшего из званий – человек». В черновиках упоминается даже имя Жуковского. Но идет он значительно дальше своего учителя, прославляя свободу и вольность.

В этот же период Пушкин работает над «Русланом и Людмилой» – поэмой, начатой им еще в Лицее. История создания этой поэмы также связана с именем Жуковского. В 1810-х годах отечественные литераторы были озабочены созданием эпической поэмы на сюжет из древнерусской истории. Современники возлагали большие надежды на Жуковского, который уже давно собирал материалы по эпохе Киевской Руси для задуманной им поэмы «Владимир». О сочинении стихотворной эпопеи мечтал и Батюшков. Он собирался назвать свою поэму «Рюрик». В 1813 году Александр Воейков обратился к Жуковскому, предлагая создать эпопею, равную творениям Ариосто и Виланда – творцов итальянской и немецкой эпопей. В ответном послании Жуковский набросал общий контур будущей поэмы, героями которой должны были стать князь Владимир, богатырь Киевской Руси Добрыня, побеждающий «бусурманов», волшебно-сказочные чудовища, ведьмы, баба-яга. Герой попадал в «жилище чародеев» и т. д. Но, увлекшись замыслом произведения о «Двенадцати спящих девах», он оставил эпопею и создал балладу «Вадим».

Однако в послании «К Воейкову» Жуковский обозначил яркие штрихи будущей поэмы, которые вдохновили юного Пушкина. В предисловии ко второму изданию «Руслана и Людмилы» он напишет потом: «Автору было 20 лет от роду, когда кончил он Руслана и Людмилу. Он начал свою поэму, будучи еще воспитанником Царскосельского лицея, и продолжал ее среди самой рассеянной жизни».

В 1818 году работа была еще в самом разгаре. На субботних вечерах у Жуковского Пушкин читал только что написанные песни восторженным слушателям. Когда подошло время рассказывать о приключениях Ратмира в песни четвертой, Жуковский услышал обращенные к себе строки: