Читаем Очерки японской литературы полностью

Первый раздел — «подъем», в сущности, что-то вроде «введения» пашей школьной риторики, посвящен изложе­нию основных мифологических сказаний и героических саг. Этот, так сказать, первый «подъем» общего материала сопровождается и дополняется «подхватом» — сагой о Тэмму, составляющей второй раздел. Все же вместе состав­ляет особое «вступление», подводящее нас вплотную к са­мому основному сюжетному моменту — к повествованию об истории создания «Кодзики»; делает это событие и вве­денным в историческую перспективу, и понятным в своем появлении. Таким образом, мы естественно — и только те­перь, после двух первых вступительных частей — подхо­дим к самой основной теме автора — к созданию «Кодзики», иначе говоря — к третьему, центральному по сюжет­ному значению разделу.

Этот третий раздел опять-таки, подобно всем предше­ствующим, распадается на две части. Первая содержит само волеизъявление императора, повеление его присту­пить к работе по собиранию и исправлению старинных сказаний; вторая — говорит о том, как это собирание кон­кретно осуществлялось.

Знаменитый эдикт Тэмму очень хорошо рисует иам те соображения, которые вызвали к жизни «Кодзикн». Тэмму исходит из состояния исторических летописей и сказаний в ею время, весьма неудовлетворительного с его точки зрения, так как в них вкралось много искажений п посторонних вставок. С другой стороны, он считает, что на пих именно и должна базироваться вся жизнь госу­дарства и народа, вследствие чего оставить их в таком состоянии невозможно. И отсюда вывод: нужно испра­вить, собрать все, что нужно, и привести это все в надле­жащий вид.

Этот ход соображений крайне типичен для того охрани­тельного течения, представителем и выразителем которого был Тэмму. Всяким возможным попыткам беспочвенного реформаторства он хочет противопоставить, так сказать, «основной закон», закон истории, с одной стороны, и закон религии — с другой. Историческая традиция и культовый канон — таковы два охранительных начала, которые Тэм­му хотел призвать к жизни и прочно утвердить докумен­тально. Для него эта традиция и канон — «основа ткани государства и великий оплот монархии».

Здесь мы сталкиваемся с очень интересным момен­том всего изложения. Эдикт Тэмму упоминает о том материале, над которым должна быть произведена вся «работа». Материал этот — «императорские летописи и исконные сказания». И тут мы вплотную подходим к проблеме японской историографии и письменности вообще.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже