Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода

Развитие эпидемии. По современным представлениям эта эпидемия имела характер последовательно развивающихся домашних вспышек чумы, вызванных чумными эпизоотиями среди крыс. Врачам-конта-гионистам (Э. Андревскому, Ф.А. Дербеку) события представлялись следующим образом.

22 сентября 1837 г. в одесский порт прибыло судно «Самсон», шкипер которого Алексеев заявил карантинным чиновникам, что он грузил дрова 2 недели тому назад в турецком городе Изакчи, где в то время свирепствовала чума, причем находился в тесных отношениях с местными жителями. Вследствие этого, по словам шкипера, заболела чумой его жена и вскоре после отплытия из Изакчи она умерла. Команда судна все время держалась в стороне от умершей и даже не заходила в каюту, в которой лежало тело Алексеевой. Тело Алексеевой было осмотрено карантинными врачами, которые, хотя и нашли на нем пятна и полосы, но приписали их побоям, в нанесении которых признался муж, сказав, что он ударил жену слегка за то, что она сходила на берег зачумленного места. Врачи же заподозрили Алексеева в том, что он, опасаясь привлечения к ответственности за избиение жены, сочинил рассказ о чуме, и решили, что она умерла не от чумы, а от побоев. Тем не менее Алексееву похоронили на чумном кладбище с соблюдением всех мер предосторожности, а людей, принимавших участие в погребении, поместили в чумной квартал карантина. Имущество матросов было отправлено в карантин, окурено и возвращено на судно, которое так же было окурено; только затем разрешена выгрузка.

До 6 октября на судне, разгруженном по правилам карантинного устава, оставались здоровыми все члены экипажа, но в этот день (через 14 суток после прибытия судна в порт!) заболели два матроса, при освидетельствовании которых были констатированы симптомы чумы. Тогда больных и весь экипаж отправили в чумной квартал, а судно подвергли очищению по всем правилам карантинного устава. Но 10 октября умерла жена карантинного надзирателя Исаева, проболев только 3 дня. Болезнь ее не была врачами признана чумой, хотя на теле наблюдались «чумные знаки» — большие багровые пятна. Поэтому было решено хоронить ее с соблюдением обычных обрядов. На похороны явились все родные и знакомые, и некоторым из них Исаев раздарил вещи покойной жены. Исаев находился все время в тесных отношениях с экипажем «Самсона», и ему было поручено очистить и окурить одежду матросов. Ввиду этого его дом оцепили, но после смерти жены оцепление сняли. Никто не подозревал, что городу грозит опасность распространения чумы.

20 октября умер сам Исаев (получается, что его смерть наступила через 10 дней после гибели жены и спустя 14 дней после ликвидации вспышки в порту, при инкубационном периоде болезни 3–7 дней). Так как долго он не болел, то его смерть, последовавшая за смертью жены, вызвала много толков в городе и навела на подозрение о присутствии в порту чумы. Тогда подвергли подробному освидетельствованию рабочего, поступившего 19 октября в лазарет карантина. У него оказались бубоны и карбункулы.

Такие же симптомы обнаружены у находившейся в лазарете женщины, получившей от Исаева в подарок платок его жены. Бубоны нашли и у некоторых служителей карантина. Полиция, осмотрев квартиру Исаева, обнаружила в ней нескольких лиц, подозрительных на чуму. Затем чума обнаружила себя в слободах Раскидайловке, Новой Слободе и Молдаванке, где жили семейства карантинных стражников.

Ликвидация эпидемии.

По распоряжению одесского градоначальника, 20 октября все заболевшие и общавшиеся с ними лица, в том числе весь батальон карантинной стражи (200 человек) немедленно были помещены в карантин.

В тот же день полиция оцепила квартал в предместье Молдаванки, где, среди прочих, жили семьи чинов карантинной стражи. Вечером, 22 октября, город был заперт, и прекращено его сообщение с Империей. По черте одесского порто-франко оцепление состояло из служителей таможенной стражи, потом их заменили пехотные части из ближайших гарнизонов. Суда, находившиеся в военной гавани, были задержаны и объявлены в карантинном положении. Вольные рабочие, занимавшиеся постоянно на Платоновской пристани и общавшиеся со служителями карантинного батальона, взяты в карантин, переодеты и чистое платье и изолированы на 28-дневный срок. Погрузку товаров через карантин и выгрузку с судов на пакгаузы приостановили.

Город разделили на кварталы и в каждый назначили комиссаров и врачей. При генерал-губернаторе для решения всех медицинских вопросов, связанных с эпидемией, были учреждены медицинский совет — орган совещательный; и медицинская комиссия — орган исполнительный.