Очерки о биологах второй половины ХХ века

Мы уже знали, что у Н. П. Дубинина есть существенные трения с соратниками 30–40-х годов, ставшими сотрудниками его нового института (документ я приведу ниже). Мы наблюдали, как Н. П. Дубинин поддерживает слабые работы своего фаворита В. Щербакова, как он поддержал и, несмотря на полный провал, продолжал защищать молодого сотрудника И. Л. Гольдмана, от которого недавно с облегчением избавилась наша лаборатория в ИМБ, а И. Л. Гольдман выступил с безграмотной работой на семинаре лаборатории Н. П. Дубинина. И. Л. Гольдман утверждал, что, якобы, открыл редукционное деление хромосом в культуре соматических клеток человека (лейкоцитов или фибробластов). Это была бы сенсация, если бы это было доказано, но он отказался предъявить свои цитологические препараты, а фотографии, на которых в некоторых метафазных пластинках было 20 хромосом, а в других 23 или 24, выглядели как обрывки клеток на плохом препарате, и не было доказательств (например, фотографий), из которых бы следовало, что так «почти редукционно» расходились хромосомы в ходе анафазы. Однако Николай Петрович Дубинин настаивал (!), что это – замечательная работа. Кстати сказать, до того, как И. Л. Гольдман пришёл работать (или прикомандировался) к Дубинину, он в течение года (в период между 1962 и 1964 гг.) стажировался в нашей лаборатории у Прокофьевой-Бельговской. После года этой стажировки директор института, В. А. Энгельгардт, и его заместитель Б. П. Готтих заявили, что ни в коем случае не оставят И. Л. Гольдмана в институте, даже если А. А. Прокофьева-Бельговская будет очень просить об этом (кстати, она и не просила), настолько Гольдман скомпроментировал себя манерой работы в коллективе: «Ира сделает мне препараты, Оля их сфотографирует под микроскопом, ты мне их напечатай, а я тебе оформлю справку медкомиссии на автомобильные права»…(он был врачом по образованию). В общем, от понятий научной этики он был далёк.

Но приступим к описанию событий в Институте общей генетики.

Что было потом

Вскоре после организации ИОГен’а, примерно в 1967 г. на заседании учёного совета Института молекулярной биологии, на котором я присутствовал, было оглашено письменное распоряжение Президиума АН СССР за подписью Президента Академии М. В. Келдыша, в котором директору ИОГен Академику Н. П. Дубинину объявлялся выговор за попустительство при представлении в печать фальсифицированных научных данных, а соавтору академика Н. П. Дубинина – И. Л. Гольдману запрещалось впредь работать в учреждениях Академии Наук СССР. Я не помню, было ли это продолжением старой истории с «редукционным» делением соматических клеток, или это была новая затея Игоря Гольдмана, но он дал на подпись соавтору, Н. П. Дубинину, рукопись статьи, в иллюстрациях к которой (микрофотографиях хромосом) была ножницами отрезана часть метафазной хромосомы, которая ему мешала, и из хромосом двух разных клеток он склеил иллюстрацию кариотипа (так называемую «раскладку» хромосом по их размеру и другим признакам), которая должна быть обязательно сделана из одной метафазной пластинки. Эта фальшивка должна была что-то доказать! Фантастически безграмотная подделка была легко разоблачена рецензентом (кажется, им был сотрудник ИБР АН СССР, к.б.н. Ю. С. Дёмин), и А. А. Прокофьева-Бельговская сообщила об этом факте на учёном совете ИОГен. Распоряжение Президента АН СССР о выговоре директору института академику Н. П. Дубинину зачитывалось на учёных советах в биологических и небиологических институтах АН СССР, но только не в Институте общей генетики… Так было в 1967 г., через год после организации Института.

Директор Н. П. Дубинин и его соратники. Конфликт

Теперь я вернусь к событиям более ранним и приведу полностью два документа, датированных 1966 годом. Эти документы – рукописные оригиналы письма и официального заявления заместителя директора по научной работе Института общей генетики АН СССР, доктора биологических наук Бориса Николаевича Сидорова на имя директора Института академика Н. П. Дубинина – передал мне сам Борис Николаевич, когда я стал заместителем директора ИОГен в 1982 г. Передал для хранения и последующего опубликования, что я и делаю. Машинописные или рукописные тексты этих документов были в своё время вручены Б. Н. Сидоровым Н. П. Дубинину и должны были бы храниться в его архиве. Цитирую по рукописному тексту Б. Н. Сидорова:

«Глубокоуважаемый Николай Петрович!