Очерки по истории стран европейского Средиземноморья. К юбилею заслуженного профессора МГУ имени М.В. Ломоносова Владислава Павловича Смирнова

Вторая проблема, с которой столкнулась реформа бронетанковых сил, заключалась в объективной слабости ее материальной базы. Французская промышленность не могла производить танки в необходимом объеме для того, чтобы одновременно и обеспечивать нужды армии и экспериментировать с новыми машинами и способами организации бронетанковых сил. В 1933 г. было принято решение о первоочередном заказе 500 легких танков нового типа (позднее получившие условное наименование R-35 и H-35), способных эффективно справляться с функцией поддержки пехоты на поле боя. Предложение направить средства на покупку машин B-1 и D-2 было отклонено, так как они, по мнению командования армии, плохо справлялись с этой задачей, будучи слишком быстрыми.

Генерал Этьен подверг это решение критике, поскольку оно, фактически, на обозримую перспективу закрывало путь к созданию самостоятельных бронетанковых сил. Он предлагал поставить эксперимент и сформировать два соединения, первое из которых имело бы на вооружении 500 танков B-1 и D-2, а второе бы состояло из 1000 легких машин. Первое, по его мнению, имело бы все преимущества над вторым, так как могло как самостоятельно атаковать, так и обороняться103. Все это оставалось благим пожеланием, потому что французская промышленность могла выпускать лишь танки одного конкретного типа. Машины класса «B», кроме того, оказались сложны в изготовлении. В 1930 г. в армию удалось поставить всего три образца. Генерал М. Га-мелен, начальник генерального штаба с 1931 г., с 1935 г. – заместитель председателя высшего военного совета, в целом не имевший принципиальных возражений против проекта формирования самостоятельных танковых дивизий, считал, что без нужного количества средних танков вести речь об этом бессмысленно104

.

Франция, таким образом, шла по пути распыления ресурсов, так как и пехота, и кавалерия хотели иметь в своем распоряжении особые типы танков. Этьен был не один в своем мнении, когда критиковал подобную практику. Генерал П. Эрин (H'ering) в первой половине 1930-х гг. считал, что армии остро необходим универсальный инструмент прорыва в виде сбалансированного механизированного соединения, насчитывающего около 300 танков SOMUA, по его мнению, более пригодных к ведению танкового боя, и B-1, подходящих для развития успеха.

Похожую схему в своих работах предлагал генерал Э. Аллео. Он, кроме того, говорил о важной инновации, которая практически не фигурировала в трудах других французских теоретиков маневренной войны. Армейское командование первоначально не учитывало потенциал авиации в будущей войне, отводя ей задачи проведения разведки и осуществления вспомогательных операций. Командование военно-воздушных сил, со своей стороны, было увлечено теориями итальянского генерала Д. Дуэ, который считал, что будущую войну выиграют именно самолеты, которые путем нанесения стратегических ударов заставят противника капитулировать105. Аллео исходил из того, что оба этих взгляда ошибочны. По его мнению, взаимодействие авиации и сухопутных сил на поле боя необходимо. Самолеты могут быть полезны как до непосредственно столкновения наземных частей, выводя из строя коммуникации врага и его авиацию, так и в ходе боя, непосредственно поражая вражеские цели на земле и препятствуя подходу его резервов106

.

Таким образом, в середине 1930-х гг. проблема выхода из позиционного тупика имела во Франции богатую историю обсуждения Более того, после прихода к руководству вооруженными силами генерала Вейгана ее начали решать на практике. Генерал Гамелен, руководивший французской армией в 1935–1940 гг., также считал, что для обеспечения обороноспособности стране «нужен был не только щит но и меч»107. Этим мечом должна была стать новая армия – моторизированная, располагающая боеспособными механизированными частями «Нам не хватало не видения цели, а понимания того, какими способами ее достигать», – напишет спустя время в мемуарах Гамелен108. В середине 1930-х гг. имелись объективные препятствия для полноценного развития бронетанковых войск: глубоко укоренившаяся оборонительная доктрина, традиционная структура вооруженных сил, отсутствие консенсуса между военными и политиками по вопросу о путях обеспечения безопасности страны. Важнейшим фактором являлась слабость французской экономики. Нехватка производственных мощностей хроническое недофинансирование создавали во французском военно-промышленном комплексе, своего рода, «бутылочное горло», когда бюджетные средства, направленные на перевооружение армии, нельзя было конвертировать в готовую продукцию109.