Очерки поповщины

Так кончил жизнь свою Анфим, сначала пользовавшийся громадным авторитетом у старообрядцев, а потом ненавидимый ими и пустившийся в доносы к православным митрополитам и патриарху на своих одноверцев, которых считал своею паствой. Не сохранилось о нем доброй памяти ни в одной раскольнической общине. Остались верными ему только — игуменья Елизавета, дьякониссы с малолетними детьми, да два попа: Матвей и Иосиф Буркины. Эта обедневшая семья несчастного лжеепископа не могла оставаться в Ветрянке: там все смеялись над ними, и нельзя было поручиться, чтоб участь Анфима не постигла рано или поздно и его приверженцев. Собрав остатки расхищенного имения, они уехали в ветковские пределы и жили там в Боровицах.[173]

Раскаялась ли Елизавета в том, что растеряла все свое богатство на Анфима, и долго ли горевали хорошенькие дьякониссы по своем милом архиепископе, — не знаем.

VII. ИСКАНИЕ АРХИЕРЕЙСТВА В КОНЦЕ XVIII СТОЛЕТИЯ

Соблазн, произведенный между старообрядцами в пятидесятых годах прошлого столетия лжеепископами Афиногеном и Анфимом, не охладил ревнителей «древляго благочестия» в искании архиерейства. Они по-прежнему собирались на соборы, по-прежнему толковали о необходимости иметь своего епископа и по-прежнему пытались добыть его. Иван Алексеев говорит, что в 1755 году, то есть когда Анфим еще был в чести у некрасовцев и принимал сан «архиепископа всего православия», ветковские и гомельские жители, вместе с старообрядцами стародубских слобод, после долгих рассуждений о необходимости иметь епископа для поставления попов и освящения мира и антиминсов, решились подать просьбу о том, чтобы великороссийские архипастыри рукоположили им выборного от них человека.[174] Алексеев не знает, чем кончилось это дело, что отвечали на челобитную старообрядцев. Мы тоже не знаем, ибо не встретили в архивных делах упоминания об этой просьбе. Без сомнения, старообрядцам было отказано в их ходатайстве. Не такое было время.