Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г.

Огромное число составов оказались занятыми войсковым имуществом отдельных частей. На одной из станций я встретил поезд: большое число пульмановских классных и товарных вагонов охранялись часовыми Корниловского ударного полка. Из окон своего вагона я мог наблюдать, как в большом салон-вагоне первого класса, уставленном мягкой мебелью и с пианино у одной из стен, оживленно беседовали несколько офицеров-корниловцев. Я послал своего адъютанта выяснить, что это за состав, и с удивлением узнал, что это поезд Корниловского ударного полка. Такие поезда оказались у большинства воинских частей. Штаб армии, сложив с себя всякие заботы о довольствии войск, предоставил им довольствоваться исключительно местными средствами. Войска наперерыв стремились захватить побольше; что не могло быть использовано для непосредственных нужд частей, отправлялось в тыл для товарообмена и продажи. Огромное число воинских чинов находилось в тылу в длительных командировках по «реализации военной добычи». В войсках вырабатывался взгляд на войну как на средство наживы. Армия развращалась. Подвижные запасы частей по мере продвижения на север быстро увеличивались, обозов не хватало, и при благосклонном попустительстве свыше, под захваченное добро брались подвижные составы. Некоторые части занимали под полковые запасы до двухсот вагонов.

С началом отхода награбленное добро поспешно увозилось в тыл, забивая железнодорожные узлы, нарушая и осложняя график важнейших воинских перевозок. Эвакуация велась самым беспорядочным образом, плана, видимо, никакого не было. Спешно отправляемые в тыл всевозможные управления и учреждения не получали никаких указаний о пути следования. Поезда забивали железнодорожные узлы, неделями стояли неразгруженными… Станции были наполнены огромным числом беженцев, главным образом женщин и детей, замерзающих, голодных и больных. По мере продвижения на север все ярче рисовалась жуткая картина развала.

На станции Змиев, куда я прибыл вечером, мне доложили, что штаб генерала Май-Маевского оставил уже Харьков. Через несколько минут штабной поезд подошел к станции с севера. Я прошел к генералу Май-Маевскому, которого застал весьма подавленным. Его отозвание было для него, видимо, совершенно неожиданным, и он горячо сетовал на «незаслуженную обиду», хотя убран был и он, и начальник его штаба (генерал Ефимов) с «почестями» – зачислением в распоряжение Главнокомандующего.

Не задерживаясь в Змиеве, генералы Май-Маевский и Ефимов проследовали в Таганрог. Вечером я отдал армии приказ.

ПРИКАЗ

Войскам Добровольческой Армии

№ 709

27 ноября 1919 г.

г. Змиев

Славные войска Добровольческой армии.

Враг напрягает все силы, стремясь вырвать победу из Ваших рук. Волна красной нечисти готовится вновь залить освобожденные Вами города и села. Смерть, разорение и позор грозят населению.

В этот грозный час, волею Главнокомандующего, я призван стать во главе Вас. Я выполню свой долг в глубоком сознании ответственности перед Родиной. Непоколебимо верю в нашу победу и близкую гибель врага. Мы сражаемся за правое дело, а правым владеет Бог.

Наша армия борется за родную веру и счастье России. К творимому Вами святому делу я не допущу грязных рук.

Ограждая честь и достоинство армии, я беспощадно подавлю темные силы – погромы, грабежи, насилие, произвол и пьянство будут безжалостно караться мною.

Я сделаю все, чтобы облегчить Ваш крестный путь. Ваши нужды будут моими. Ограждая права каждого, я требую исполнения каждым долга перед Родиной – перед грозной действительностью личная жизнь должна уступить место благу России.

С нами тот, кто сердцем русский, и с нами будет победа.

Генерал Врангель

Поздно вечером были получены сведения об оставлении отрядом генерала Кальницкого Полтавы. Отряд отходил в направлении на Константиноград. Главнокомандующим был отдан приказ: