Очерки уголовного мира царской России

   На столе у стены виднелись две пары весов, большие складные Амштетера и крохотные нашего "эксперта". Тут же рядом с ними были выстроены в одну линию десять туго набитых кульков из крепкой, прекрасной выделки кожи. Пять из них были раскрыты, на остальных красовались увесистые пломбы с оттиском торгового дома "Братья Синюхины и К°". На столе же виднелись какие-то комочки папиросной бумаги, и в одном из них, видимо случайно развернувшемся, что-то блестело.

   - Что, мошенники, попались-таки, наконец! - воскликнул я.

   - Боже мой, Боже! Что теперь только будет? - взмолился Шнейдерс. - Ведь тут все наше состояние! Жена, дети - все теперь по миру пойдут!

   - Полно, Шнейдерс, валять дурака! Расскажите лучше, откуда раздобыли столько медных опилок?

   - Каких опилок?

   - Да тех самых, что запломбированы у вас в мешках.

   - Да помилуйте, это чистое золото!

   - Ну что я с вами буду тут разговаривать! Григорий Николаевич, расскажите, как было дело? - обратился я к Иванову.

   Иванов, сильно смущенный, проговорил:

   - К великому моему изумлению, г. начальник, я должен засвидетельствовать, что в мешках чистое золото, по крайней мере, вот в этих пяти, что распломбированы!

   - Что за вздор, Григорий Николаевич! Вы или рехнулись, или не умеете отличить золота от меди!

   - Господин эксперт говорит сущую правду, - вмешался Амштетер. - Я настолько уверен в том, что это золото, что готов хоть сейчас заплатить за него деньги. Да и вообще, я не понимаю, что вам здесь нужно и кто вы такой?

   - Кто я такой - вам скажет каждый из них, а нужно мне изловить мошенников, да, кстати, и сохранить вам не один десяток тысяч рублей! Но если это золото, то почему же вы, Шнейдерс, загримированы и переодеты?

   - Потому, г. начальник, что сделка эта противна закону, и я, на всякий случай, хотел скрыть свою наружность от покупателя.

   - Расскажите-ка подробнейшим образом все, чему вы были свидетелем, - обратился я к Иванову.

   - Ровно в 7 часов, г. начальник, я вошел сюда. Амштетер любезно меня встретил, усадил, предложил сигару. Минут через 10-15 постучали и вошли вот эти господа с двумя чемоданами.

   "Ну, слава Богу, все обошлось благополучно, - сказал Лацкий, обращаясь к Амштетеру, - товар довезен, никто ничего не подозревает, кругом тихо, и бояться нечего. Впрочем, мы нашего четвертого компаньона оставили здесь в коридоре на всякий случай.

   Чуть что подозрительное заметит - сейчас же нам постучит в дверь тремя громкими ударами. Так что, видите, г. Амштетер, мы все предвидели. Ну, что же, приступим к делу?" - "С Богом!" - сказал Амштетер. Чемоданы были раскрыты, и из них извлекли вот эти десять мешков, тщательно запломбированных.

   "Тут пять пудов золота, - сказал Шнейдерс, - по 20 фунтов в каждом мешке, как мы уже говорили". - "Прежде всего, проверим вес", - сказал Амштетер и, разложив привезенные им с собой весы, попросил у меня двадцатифунтовую гирю. "Не мог достать в Кенигсберге русской гири, у нас все на килограммы меряют".

   Он собственноручно взвесил каждый мешок, и каждый из них показал двадцать с небольшим фунтов. "Излишек веса падает на кожу и пломбу, - заявил Шнейдерс. - Мы продаем товар нетто, и здесь 20 фунтов чистого веса". После этого Амштетеру было предложено взять пробы из любых мешков. Он вперемешку отобрал пять из них и просил их открыть. Пока Шнейдерс снимал пломбы, Лацкий достал книжечку папиросной бумаги, вырвал из нее пять листиков и разложил на столе. Амштетер, засучив рукав, лично запускал руку в каждый из пяти мешков и, взяв из каждого по небольшой щепотке золота, разложил его по бумажкам. Когда с этим было покончено, Лацкий любезно протянул ему небольшую ногтевую щеточку и сказал: "У вас, г. Амштетер, весьма длинные ногти, наверное немало крупинок попало под них, очистите их, а то, сами понимаете, что золото есть золото, что ему зря пропадать!"

   Амштетер утвердительно закивал головой и с помощью щеточки действительно достал из-под ногтей несколько крупинок.

   После чего он аккуратно каждую бумажку с золотом скрутил в шарик. Мы собрались приступить к химической экспертизе, как вдруг Круминь, все время жаловавшийся на простуду, сильно закашлялся.