Очертания последнего берега. Стихи

Созерцал, как архангела Дева Мария.

Адам без Евы – ничто по большому-то счету, —

Вздыхал Адам, насмотревшись эротики по TF6.

Эх, надо было жениться, чтоб дети, семья или что там;

Собаки милейшие твари, но собака собака и есть.

“Трех туристок (с австрийским гражданством)…”

Трех туристок (с австрийским гражданством)

Во Флориде, Четвертого ровно июля,

В самый праздник, сожрал аллигатор.

Соблюдать осторожность призвал

                  в обращенье своем губернатор;

В мотелях опасливо к щелочкам в ставнях прильнули:

У туризма боязнь пространства.

“Когда последний полуночник в темень канет…”

Когда последний полуночник в темень канет,

Возьму такси, проверю авиабилет,

И зимний отпуск мой преамбулою станет

К сведенью тела неудачного на нет.

На солнце буду млеть, наг, белотел, пассивен,

Встречая местных ненавидящие взгляды;

По вечерам удить белесых жирных рыбин

И ночевать в отеле, дышащем на ладан.

Там тараканы будут лезть из всех углов,

И это тоже развлечение – давить их,

Чтобы чуть выпуклых надкрылий глянцевитых

Под ногтем знай хрустел хитиновый покров.

Читайте бельгийскую прессу!

Сонм в синей форме мертвецов

И юность в форме мертвых тел.

Дождь, небосвод всегда свинцов,

Нет жизни вне пределов тел.

За ход в игре считать расстрел?

Убить и каяться потом?

Чтоб быть счастливым в мире сем

Срок минул или не приспел.

Под изможденною землей

Все меньше мест, где мертвых нет.

Пласты останков, ветра вой,

Ночь без надежды на рассвет.

Добраться до Крёза[218]

Деревья класса люкс как экспонаты

И пары, созерцающие их на склоне дня

(Не правильнее ли сказать “на склоне дней”?).

Как фон – июньское великолепье лип

В вечерней дымке

И этакая сексуальность в атмосфере,

Поддерживаемой официантками “Шато де ла Казин”.

(С бéлками надо радикально решать!)

Одною парой меньше стало.

“Предположительно они скончались

                       между сыром и десертом”.

“В меню десерты "ассорти"…”

В меню десерты “ассорти”,

А нам с Христом не по пути.

От тошной участи – взирать

На эти два очкастых трупа —

Зубами тянет скрежетать,

Что было б честно, хоть и глупо.

“Людских скоплений островки…”

Людских скоплений островки,

И самолет летит в ночи.

(Я не имел причин пенять

На обстановку номеров.)

“Смежающийся глаз…”

Смежающийся глаз

Уже занумерован

При сжатии пространств,

Как блок с последним словом.

“Недвижная благодать…”

Недвижная благодать,

Ощущаемая как гнет,

Следствие дрейфа цивилизаций,

Не имеет следствием смерть.

“Дышать, воспринимать…”

Дышать, воспринимать

Дышать, воспринимать,

Быть (если можно так сказать) способным

                       к восприятию субстратом,

Который в зале вылета в Руасси

Посадки ждет на самолет до Аликанте,

Где я и протяну еще

В компании моей собачки,

Случайных радостей простых

(Все более, конечно, скоротечных)

И регулярно обостряющихся хворей

Какое-то количество предсмертных лет.

“Вселенная имеет форму полукруга…”

Вселенная имеет форму полукруга,

Который смещается равномерно

В сторону пустоты.

(Там уж скалы не осквернены

Медленной экспансией растений.)

Под небом “постоянных величин”

Всё в равноудаленности от тьмы

Становится недвижным.

“Неспешно расползался мох…”

Неспешно расползался мох

По камню язвою упорной.

(Молитва вылилась в соборный

Богооставленности вздох.)

Апрель же был подобен – да!

Оргазму кроткому весны,

Прогулке по лесам страны,

Куда уходят навсегда.

“Были призраки и прибирали втихую…”

Были призраки и прибирали втихую

К своим мертвым рукам всю поверхность земную.

Тлели воспоминанья в провалах их глаз,

Недобитой пехотой в ночи затаясь.

“Для змей – еловые леса…”

Для змей – еловые леса,

А человеку – автострады.

Мир плоский без конца и края.

Бакланы собрались в отлет.

“Огромный миг, когда враждебно все мятется…”

Огромный миг, когда враждебно все мятется;

С балконов неба мрак багровый, корчась, рвется —

Бюстгальтер пустоты, белье небытия;

А где тела, чью плоть скрывала ткань белья?

В долины гиблые ушли искать простора,

К воде чернеющих сквозь папоротник ям.

И сходит ночь на дол, не вспомнится который

Ни ночи, ни зиме, ни самым небесам.

“Учитель, любящий и тех, кто с ним в борьбе…”

Учитель, любящий и тех, кто с ним в борьбе,

Ни утверждает ничего, ни отрицает.

Он все возможности грядущего равняет,

Зиждитель, сбыться позволяющий судьбе.

Почувствуй света жизнь в крови, в печенках, в ребрах!

Дыши внимательно, смакуй дыханья суть.

Восполни практику, познав срединный путь —

В душе материи запечатленный образ.

Он общим кратным чувств-сомножителей спектр

Свел в несказанно синем сердце пустоты;

Он – и поклон вершинам ясности святым,

И корень всей любви, и восприятья центр.