Очертя голову

Надо же, всего пару недель назад ему было скучно до зевоты! Вот что значит — выбрать правильную женщину! Как там русские в поезде говорили: “Cherchez la femme”[38]? Лука любовно посмотрел на свою светловолосую красавицу с лицом бледного ангела и испытал прилив гордости: он свою нашёл! Кто бы там ни крутил пальцем у виска, спрашивая, куда он едет за ней. В Россию? Да! В дебри на поезде? Ещё бы два раза по столько проехал! Потому что это ОНА! Такая красивая!

Софи отвечала на вопросы офицера, а Лука, поддерживая её под руку, думал, что только настоящие ангелы могут быть такими нежными и одновременно стойкими — в разговоре с полицейскими она собралась и отвечала чётко, чеканно, и переводила так же. А ведь только что тряслась, как пёрышко!

Но как же неудобно ничего не понимать! — сетовал Лука. — Вот почему сейчас на ответ этого лба в оспинах Вован бухтит что-то возмущённо, и полицейский тоже высказывает явное сомнение? Лука чуть потянул к себе руку Боккачины.

Софи обернулась к нему и сказала по-французски:

— Они говорят, что долг папы был продан в их коллекторскую организацию. А твой друг утверждает, что они бандиты, а никакие не коллекторы. И полицейский тоже сказал, что по закону коллекторы не имеют права применять подобные меры и тем более физическое насилие. Их поэтому не отпустят.

— Конечно, не имеют!

— Я не знала… — растерянно и почему-то виновато ответила Боккачина.

— А почему ты должна знать про каких-то бандитов? — удивился Лука.

— Не должна… Но они сказали маме, документы ей оставили про долги — не про Робанк, а про два других, там сумма была больше… И Павел сказал, что это коллекторы.

— К чёрту Павел! — рассердился Лука и ткнул пальцем в бандитов в наручниках. — Если он про это с самого начала знал, он точно должен был принять меры! В суд пойти, в полицию! Вы не такая дикая страна, я же вижу! А он ничего не сделал! И ты будешь говорить, что он твой жених?!

— Не буду, — покраснела Боккачина. — Он мне больше не жених.

— И я целую тебя за это! — пылко ответил итальянец. — Тебя на руках надо носить, а не бросать быкам на арену! Расскажи, Софи, расскажи офицеру про Павла! Тут что-то не чисто, клянусь всеми святыми в Сан-Сиро! Прошу тебя, расскажи!

И Софи послушалась.

Но как же паршиво не понимать ничего! Хуже собаки, честное слово!

* * *

Их ещё долго канителили в участке: и Вована с друзьями, и самого Луку, и соседку, и знакомого отца Софи. Она написала заявление, перечитала бумаги, и они, наконец, вышли на улицу.

Вечерело. Жара спала, и отовсюду пахло травами, словно они стояли не на проспекте, а на диком лугу на холме. Лука пообнимался, поручкался с новыми русскими друзьями, и Софи, робея, тоже. Она смертельно устала — это было видно. И Лука опять же через неё поблагодарил и попрощался со всеми. Вован ткнул в него пальцем, в друзей и заявил:

— Френд. Визит. Водка. Италия-Россия! Форева!

— Да! Да! Форева! Я телефон! — закивал Лука, размахивая смартфоном.

И парни, размахивая по-дружески руками за неимением иностранных слов в запасе, отчалили восвояси. Пожилой знакомый Софи тоже распрощался, что-то явно обещая напоследок.

«Странный всё-таки язык, — подумал Лука, — и не поймёшь: ругаются они или так положено».

— Всё нормально? — спросил он у Софи, когда пожилой мужчина направился к машине.

Софи задумчиво взглянула тому вслед и ответила:

— Вроде бы да…

— Но ты не уверена? Почему? — притянул к себе девушку Лука.

Ветерок чуть колыхал её светлые волосы, напитывая их запахами степных трав. Она метнулась взглядом куда-то вверх и коснулась осторожно его лба:

— Боже мой, такая шишка! Тебе больно?

«Не сердится больше! Совсем не сердится!» — счастливо заметил Лука. Поймал её пальцы и, поцеловав их, рассмеялся:

— Нет.

— Обманываешь?

— Самую малость, клянусь сердцем! Но знаешь, прекрасная Боккачина, целоваться с тобой опасно — обязательно по морде схлопочешь! — веселился итальянец, готовый приплясывать от радости.

— Прости, — хмыкнула Софи, расслабляясь, — но ты сам сюда приехал. А у меня нет мороженого — приложить тебе ко лбу.

— Ничего! — махнул рукой Лука. — Губа зажила, и рог заживёт.

Софи хихикнула, но вдруг снова задумалась и со всей серьёзностью посмотрела на отъезжающий серебристый Форд.

— А теперь что? — спросил Лука, как защитник чувствующий право задавать такие вопросы. — Расскажи мне! Я хочу знать.

— Ах это… У меня не выходит одно из головы, — помолчав, призналась Софи. — Когда я пришла сегодня в оба банка, меня отправили в сад. Сказали, что по клиентам данные не дают, даже если они умерли. И документов мне никаких не дали, хотя финансовый консультант говорил, что они обязаны, ведь если с меня требуют выплату долга по наследству, значит, я имею право хотя бы про страховку выяснить… И, понимаешь, я ведь сама к ним пришла! С намерением выплачивать, а не прятаться. Но там меня не стали слушать, а потом вдруг коллекторы эти заявились. Я не понимаю, где логика? Или если долг продан, так и должно быть? И ещё я подумала, что потом я позвонила дяде Пете. Это когда сантехник приходил, а после звонка явились коллекторы…