Очи наяды

Надежда из любопытства вытянула шею и заглянула через плечо блондинки. На прилавке лежало старинное серебряное ожерелье удивительно тонкой работы – листики и веточки переплетались, образуя чудесный кружевной узор.

– Ну, как скажете… – вздохнул Илья. – Желание клиента – закон.

– Вот именно! – удовлетворенно проговорила клиентка. – Закон! Значит, переплавь это и сделай, что я сказала… как на той картинке в журнале!

Илья выписал квитанцию, блондинка отошла, и Надежда заняла освободившееся место.

– Слушаю вас, – проговорил Илья, убирая ожерелье в ящик.

– Не узнаешь меня? – спросила Надежда.

Илья поднял на нее глаза и улыбнулся:

– Ох, Надежда Николаевна! Это вы?

– Я, я. А ты, кстати, очень хорошо выглядишь. Женитьба тебе явно на пользу. Вот, принесла ключи.

– Мне так неудобно, что вам пришлось самой… я бы подъехал куда скажете… Спасибо, что вошли в наше положение…

– Да ничего, мне не трудно, – Надежда решила прервать этот поток благодарностей. – Кстати, заодно хотела тебе одну вещицу показать… – Она достала из коробочки свою находку и выложила перед Ильей: – Вот, разбирала дома антресоли и нашла там… кажется, это сережка…

Ей не хотелось рассказывать настоящую историю серьги – больно уж неправдоподобно эта история звучала, да и вообще Надежда в жизни следовала полезному правилу: поменьше болтать – побольше слушать.

Илья бережно взял сережку, вставил в глаз лупу и надолго замолчал. Потом поднял глаза на Надежду и с уважением проговорил:

– Хорошие у вас антресоли! Вы там как следует поищите – может, найдете пропавшие царские изумруды или знаменитую Пелегрину, черную жемчужину князей Юсуповых…

– Что ты хочешь сказать? Что украшение чего-то стоит?

– Конечно, стоит, и немало. Это алмаз, причем довольно крупный.

– Бриллиант? – уточнила Надежда.

– Строго говоря, бриллиантами называют только алмазы определенной огранки. Но в принципе, да. Это бриллиантовая сережка… вторую, кстати, вы не нашли?

– Нет, не нашла. Значит, она и правда дорогая?

– Конечно. Но чтобы сказать точнее, мне нужно ее внимательно изучить. Кажется, там внутри есть дефект, какое-то темное пятно. Это может заметно понизить стоимость камня. Сейчас я попробую посмотреть…

Илья достал из стола какой-то прибор вроде микроскопа, вставил в него камень, какое-то время разглядывал, поворачивая колесико, и наконец удивленно протянул:

– Странно… не может быть…

– Что там такое? – Надежда, изнывая от любопытства, просунула голову в окошко.

– Вот, смотрите!

Илья повернул прибор и щелкнул кнопкой в его основании. Внутри вспыхнул свет, и на листе белой бумаги появилось увеличенное изображение серьги. Внутри камня действительно виднелось какое-то расплывчатое пятно. Илья покрутил колесико, видимо наводя прибор на резкость, и пятно стало менять форму, внезапно превратившись в отчетливый узор.

Точнее, не узор, а надпись на незнакомом языке. Буквы были какие-то непривычные. Не кириллица и не латынь, и даже не греческий.

– Не представляю, как это сделано, – тихо и взволнованно проговорил Илья. – Никогда такого не видел! Как можно сделать надпись внутри алмаза?

– Точно, надпись. Только никак не могу понять, на каком языке.

– Я тоже не знаю. Вообще, если вы мне доверяете, я мог бы оставить эту сережку и более тщательно ее обследовать.

– Конечно, я тебе доверяю! Только разреши, я пересниму эту надпись…

Надежда достала телефон и сфотографировала загадочную надпись на камеру.

После этого отдала Илье ключи и отправилась домой. Встречать мужа из командировки.

Выйдя из торгового центра, она подошла к переходу, дождалась зеленого сигнала, и только было шагнула на тротуар, как к ней, хромая на обе ноги и яростно стуча палкой, подкатилась худая приземистая особа в круглых черных очках.

– Женщина! – прокаркала эта особа хриплым, простуженным голосом. – Проявите милосердие! Пожалуйста, переведите меня на другую сторону! Мне непременно нужно в ту аптеку! – и тут же, не дожидаясь ответа, уцепилась за локоть Надежды крючковатыми пальцами, похожими на птичью лапу.

– Да, конечно… – пролепетала Надежда, смущенная напором и решительностью незнакомки.

Она пошла по «зебре», старательно замедляя шаг, чтобы слепой было удобнее. Та, впрочем, шла довольно уверенно, хотя все время испуганно вскрикивала и ахала:

– Осторожно! Осторожно! Куда вы так спешите! Вы же ведете незрячего человека!

На половине дороги рядом с ними резко затормозила какая-то машина. Слепая попятилась, больно ущипнула Надежду за руку и раздраженно прошипела:

– Разуй глаза! Из-за тебя чуть под машину не попали!

Надежда возмущенно взглянула на спутницу и хотела ей достойно ответить, но сдержалась. Сказалось природное воспитание. Да и вообще – что возьмешь с инвалида! Нужно быть добрее к людям, обиженным судьбой…

Наконец они перешли улицу.

Слепая отпустила руку Надежды и, не поблагодарив и вообще ничего не сказав, исчезла в толпе. Причем шла удивительно быстро и уверенно для незрячей.

Надежда проводила ее взглядом и пожала плечами, как вдруг ее окликнула проходящая мимо старуха:

– Женщина, у вас сумка открыта!