Очищение молитвой

Машу хоронили на третий день. Хоронили всем анклавом, собрались, наверное, все; и потом уж не припомнишь, когда после собиралось столько людей. Хоронили её под стеной Духова храма — там, где раньше было иерейское кладбище. К Маше в Селе относились по-разному, может от того, что она пришлая была, чужая; может, от того, что второго такого нелюдимого и загадочного человека в анклаве не было. Кто-то, просто постояв, уходил. Кто-то искренне переживал её уход, и был рядом с ней до конца. Но выслушав прощальную речь отца Паисия, прозрели многие, не знавшие её близко, не сталкивавшиеся с ней. Боящиеся её. И правда, ведь вклад Маши в жизнь анклава оказался огромным. Но за своей суетой, как это обычно и бывает, мало кто задумывался об этом. Мало кто знал, а её, Машу, как свою соседку, подругу или знакомую, как выяснилось, не знал никто. И лишь спустя несколько месяцев стало понятно, что смерть Маши разделила историю анклава пополам — «до» и «после».

После неё не нашли ни документов, ни вещей — ничего не нашли. Оказалось, что у неё ничего своего не было…

Рыдала, скорчившись на коленках, Акимовна. Плакал старый отец Паисий. Скрипели зубами Фёдор и Иван, которых не скрывая, винили в произошедшем. И только когда первый шок прошёл — люди наконец-то ахнули.

За последние семь лет Машина смерть была первой и единственной, пришедшая обычной тихой поступью как раньше, как назначил являться к людям, достигшим своей черты, Бог. Как было всегда…

ТЕПЕРЬ. Апрель 2017 года. Бункер управления спутниковой группировкой ВКС РФ «Зета». Граница Московской и Тверской областей

Их было сорок семь человек — офицеров и контрактников, заступивших на дежурство в свою смену в первых числах июля 2010 года. Их было сорок восемь, подготовленных к любому развитию событий. Но то, что ждало их всех уже через неделю после того, как они заступили на ту злосчастную смену, никто и в страшном сне никогда не пытался прогнозировать. Приказ на вскрытие «красного» пакета был получен полковником Снедалиным, командующим базой, уже на третий день, на рассвете. Взвыл ревун, будя отдыхающих офицеров, затворялись замки на всех уровнях… Война!

Их было сорок восемь, и каждый чётко знал, что и как он должен делать в текущей обстановке. Словно роботы, загнав в дальние уголки своих душ щемящую тоску о своих семьях, занимали офицеры места перед своими терминалами. А где-то там, в космосе, спутники начинали свой танец, меняя орбиты и скорости. Их учили этому, и они были готовы. Получая визуальную информацию в режиме реального времени, они видели, как покидали Севастопольскую бухту наши корабли. Они видели шевелящуюся армаду американского флота, оттягивающуюся от города мористее. Это они выводили в самоубийственную атаку звенья ракетоносцев, нанёсших первый серьёзный удар по американским кораблям в пока ещё необъявленной войне. Они наблюдали, как стартовали ракеты «Клубов», замаскированных под самые обычные контейнеры, с бортов коммерческих контейнеровозов, уязвивших Америку, бахвалившуюся своим «непробиваемым» противоракетным зонтиком. Как уходили со стартовых площадок списанные западными СМИ в рухлядь гигантские «Воеводы», и как распухали грибы ядерных взрывов там, куда они были нацелены, где мирно текла обычная сытая жизнь людей, живших так, словно им и не умирать. Боже мой, неужели?! Неужели — при нас?!

Надо сказать, что в годы, предшествовашие этим страшным событиям, в российском обществе укоренилась уверенность, что его армия, правительство, президент — они ни на что не способны. Даже более того — на корню продались дешёвому миру настоящей демократии — Америке, Западу. Всё подтверждало это, на каждом углу, в каждой газете, на каждом сайте в сети — обсасывалось, смаковалось, кочевало с одного ресурса на другой. Вскрывались чудовищные факты безалаберности в армии, считалось, что армия и флот — тень былого, смешные клоуны, призраки былой мощи канувшей не без чужой помощи империи. Об этом не твердил только немой, всё же остальное общество жило в твёрдой уверенности — защитить его некому. И получалось на поверку так, что думающему гражданину первый шаг был в Москву, а следующий — за границу. Бежать, сломя голову, побросав всё, лишь бы быстрее убраться подальше из этой проклятой страны! В мир истинных благ, настоящей демократии, непреходящих ценностей, где нет коррупции, где все — братья, а по ночам не нужно бояться ходить по улицам. Куда угодно: на Кипр, в Болгарию, Эстонию, куда угодно! А для избранных и их капиталов — недоступные Британия и Америка… Каким страшным должно было стать их разочарование в ту июльскую ночь! Ведь тогда никто и представить себе не мог Россию, наносящую ядерный удар первой!