Очищение тьмой (сборник)

Тем временем начался город – потянулись унылые, как коровники, пятиэтажки рабочего района в окружении чахлой, выморочной какой-то зелени, складские дворы, автобазы, – и очень скоро женщина попросила высадить ее и сына.

Теперь Строкачу не терпелось увидеть Обреутова. Сегодня воскресенье, и отставник должен быть на дежурстве вплоть до полудня.

– О, Павел Михайлович, не забываете старика! Располагайтесь, устраивайтесь как дома. – Обреутов был весел и громогласен. – Ну, как движется следствие?

– Работаем, Владимир Лукич. Спасибо, я немного пройдусь по лестнице. Славно у вас все-таки. Чистота, порядок, глаз радуется. И вокруг неплохо зелень, все ухожено. Так я поднимусь, погляжу кое-что.

– Давайте, и я с вами, если вы, конечно, не возражаете. – Обреутов выбрался из-за своего стола. – Может, вопросы возникнут, а я – вот он, под рукой.

– С удовольствием. А как же вахта? Все-таки на посту… – шутливо заметил майор.

– Да что вы, товарищ майор. Здесь все на контроле. Открываю только по звонку, удостоверившись, что свои. Остальным – извините. Если надо отойти, я ведь тоже человек живой, – все на замок. А звонок тут такой – на весь дом слыхать.

– Серьезное устройство. Не жалуются жильцы, не мешает?

– У него звук регулируется. Вот он, ползунок. Я на полную мощность никогда и не включаю.

– Интересно, а на четвертый этаж, да еще и в квартиру – слышно его?

Обреутов как-то смешался, недовольно покрутил носом и последовал за майором вверх по лестнице. Переводя дыхание, Строкач на минуту задержался на площадке между вторым и третьим этажами. Окно было наглухо закрыто на два массивных бронзовых шпингалета. Строкач постучал пальцем по нижнему, поглядывая сквозь стекло.

– Уютный здесь дворик. Прямо тебе пейзаж Поленова. Одна эта скамеечка, утопающая в зелени, чего стоит. Ага, там и наша почтенная Октябрина Владленовна, бессменный часовой. А почему не открываете? Воздух свежий, дождик прошел…

– Инструкция запрещает. Раньше, бывало, детвора открывала, но теперь – ни-ни. Такое время.

Спустились, и Строкач внезапно спросил:

– А что, Владимир Лукич, здорово вы удивились четыре дня назад, когда внезапно обнаружили, что окно открыто? Да не суетитесь, спокойно. В этом я вас не виню. К чему бы, казалось, вам выпускать незваных гостей в окно, если в вашем распоряжении дверь? Здесь, правда, Октябрина Владленовна начеку, но и она может отвлечься…

Обреутов слушал молча, виновато кивая. Строкач гнул свое:

– Ну, конечно, что хорошего, если некий подозрительный субъект незамеченным ушел из охраняемого вами дома. Можно ставить вопрос о профессиональной пригодности. А это весьма и весьма неприятно и может иметь далеко идущие последствия…

Наконец Обреутов глухо отозвался:

– Ясное дело, как бы оно ни повернулось, а стрелочник всегда под рукой. Да, шпингалет я закрыл, когда мы с вами сразу после убийства поднимались наверх. Кому охота оказаться на улице? Если бы вы меня тогда спросили – я бы и сказал сразу, а так – не хотелось лезть под горячую руку.

– Ладно, проехали, – Строкач махнул рукой. – Вообще, в таких ситуациях надо поменьше темнить. Я еще раз наверх пройдусь, а вы пока поразмыслите, может, еще что вспомните…

– Да чего сидеть? Сейчас время самое тихое – одиннадцать, народу нет вовсе.

– У вас часы отстают. Семь минут двенадцатого, подведите. И подумайте, разговор наш еще не закончен.

Одним махом майор взлетел на четвертый этаж позвонил, вызвав собачий лай и не слишком радушное "Кто там?" за дверьми.

Мария Сигизмундовна выглядела неважно и на вопросы отвечала каким-то сырым, болезненным голосом.

– Мужчина? В это время? Ну, разве что сын. Но и его не было. Если угодно, поинтересуйтесь у вахтера, как раз Владимир Лукич дежурил, как и сегодня. Это серьезный человек, порядок знает.

– Скажите, Мария Сигизмундовна, а бывает, что Обреутов заходит к вам в квартиру, или вы встречаетесь только внизу, у вахты?

– Ох, какое слово – "встречаетесь", – пожилая дама рассмеялась, но чувствовалось, что она недовольна поворотом разговора. – Уж не решили ли вы, что у нас с Владимиром Лукичом роман? Увы! Мы действительно по-приятельски знакомы, он иной раз забегает чайку попить, поболтать.

– А в тот день, когда обнаружилось преступление, Обреутов был у вас?

– Да, где-то в половине девятого. Я встаю рано, а чай предпочитаю покрепче и в компании. Сын ушел раньше.

– То есть Обреутов находился у вас в рабочее время?

– Ах, вот вы о чем… Ну, да ведь он ненадолго, а подъезд заперт. Дверь оставалась приоткрытой, так что и звонок слышно, а если кто выходит из подъезда, то сами управятся…

Торопливо распрощавшись, Строкач сбежал по лестнице. Но здесь его ждал сюрприз. Обреутова не было! За столом вахтера восседал высокий, костлявый старик с оттопыренными ушами и вислым носом, посверкивая угольками черных глаз. Сменщик! Строкач взглянул на часы – двадцать минут двенадцатого. Это не осталось незамеченным. Вахтер сурово сдвинул кустистые брови, но промолчал.

– Где Обреутов? Ведь смена в двенадцать!