Очищение. Том.2. Душа

Значит, обучать? Как? Рассылая по селам и весям учителей, то есть подымая общую грамотность тех попов, которые жили прямо в народе. Это была еще та задача! Батюшки наши тягой к излишней учености не страдали ни в какие времена. Преодолеть их лень и скудоумие было тяжелее победы над язычеством. Для этого нужно было построить целую пирамиду образовательных учреждений, которые бы создавали возможность для движения к вершинам знаний.

Но движение к вершинам означает рождение выдающихся мыслителей, которые эти вершины займут. А это в свою очередь опасно. Потому что выдающийся мыслитель на то и рассчитан, чтобы говорить вещи выдающиеся. А значит, могущие выходить за рамки общепринятого или дозволенного. А кто сможет оценить сказанное им? Как понять, что он этим самым не вышел за рамки самого христианского учения? Для этого нужно, чтобы и те, кто оценивает, были ему вровень.

Это опасно. Достаточно вспомнить бесконечные церковные споры и смуты первых веков христианства, поведшие к возникновению множества сект и отлучений. Потребность в выдающихся мыслителях может позволить себе только развивающееся общество, которому нечего терять, но зато есть что обрести. Русское Христианство восемнадцатого века не хотело терять. Поэтому оно вело себя в отношении развития философии сдержанно.

Зато дворянство рвалось к власти и ее возможностям очертя голову. Благодаря Петру и необходимости смены правящего сообщества, век восемнадцатый стал веком секуляризации, как это называется. Иными словами, веком освобождения от религиозности и утверждения светского начала во всем. Эта государственная поддержка светской философии еще больше способствовала тому, что правящее христианское мировоззрение России не выдвинуло таких мыслителей, кого можно было бы считать выдающимися.

В какой-то мере, почти все философы той поры религиозны. И общая сила религиозной философии велика. Но это именно среда или культура. Собственно же религиозная философия возникает в России лишь в девятнадцатом веке, когда начинается отрезвение от упоения Западом. И возникает она, как ни странно, не в религиозных кругах. Религиозные философы, даже многочисленные преподаватели философии Духовных академий, оставались довольно долго серой, хотя и профессиональной массой философских служащих.

Начало собственно религиозной философии в России иногда связывают с трудами Феофана Прокоповича, чаще Григория Сковороды.

Я же считаю, что первыми показали России, что можно философствовать о религии самостоятельно и не рискую впасть в ересь, славянофилы. Правда, и Чаадаева — их западнического противника — тоже относят порой к религиозным философам. Но это вопрос, если не спорный, то уж точно слишком для меня сложный. Поэтому я считаю, что первым религиозным философом России был Алексей Хомяков.

Конечно, Прокопович и Сковорода творили раньше, но Сковорода был слишком мало известен в России, чтобы оказать хоть какое-то воздействие на складывание нашего понятия о душе. К Прокоповичу же, из-за его прежних связей с католичеством, русские церковные власти относились с такой явной настороженностью, что она ощущалось почти неодобрением, несмотря на его близость к Петру.

Только после Хомякова или одновременно с ним появляются личности в среде профессоров Духовных академий, вроде Голубинского, Карпова и Авсенева. Но и дальше религиозная философия развивается как бы двумя соплетающимися струями. То кто-то из профессоров богословия начинает смещаться в сторону философии, то кто-то из светских философов вдруг родит в размышления о чисто христианских, богословских вопросах.

Церковь ко всем таким исследованиям относилась настороженно, потому что все это было творчеством как раз тех самых выдающихся мыслителей, то есть делом не совсем безопасным на взгляд чиновника…

Впрочем, до этого мне дела нет, я буду рассказывать лишь о тех философах, чье понятие о душе, на мой взгляд, имеет значение для моего очищения, потому что, так или иначе, вошло в русскую культуру.

Глава 1. Рассуждение о безбожии. Прокопович

Первым я кратко расскажу о Феофане Прокоповиче (1681–1736).

Современные философские словари почему-то его почти не упоминают. При этом А. Замалеев, нисколько не преувеличивая, пишет о нем:

«Человек высочайшей образованности и таланта, Прокопович с молодости отличался самой широкой толерантностью в вопросах религии. Он начал свое образование в Киево-Могилянской академии, но затем перешел в унию и стал студентом коллегии св. Афанасия в Риме. В этом учебном заведении готовились католические миссионеры для православных стран.