Очистка

Теперь, ещё годом позже, он сидел один в камере воздушного шлюза, одетый в защитный костюм, и в душе его сомнения боролись с уверенностью. Массивная жёлтая дверь герметично закрылась и отрезала его от остальной Шахты. Да, не так он представлял себе свой конец, совсем не так. Он всегда думал, что навечно останется в Шахте: после смерти его прах пойдёт туда же, куда и прах его родителей — на восьмой уровень, где занимались обогащением почвы. Кажется, прошла целая жизнь с тех пор, как он мечтал о собственной семье, о собственном ребёнке, или даже о двойне, или о втором выигрыше в лотерею; мечтал о жене, с которой они бы вместе состарились...

По ту сторону жёлтой двери прозвучала сирена, прогоняя всех задержавшихся. Всех, кроме него. Ему было некуда идти.

Зашипели баллоны, нагнетая в камеру шлюза инертный газ. Через минуту Холстон ощутил, как под давлением аргона костюм тесно облепил тело. Он вдохнул кислород, который циркулирующий в шлеме, и встал у другой двери, запретной — той, что вела в кошмарный мир снаружи. Стоял и ждал.

Где-то глубоко в стенах глухо проскрежетали стальные поршни. Полимерные драпировки на стенах шлюза пошли морщинами под давлением аргона. Эти драпировки сожгут, пока Холстон будет заниматься очисткой. Ещё до наступления ночи весь шлюз подвергнут тщательной дезинфекции, вымоют до блеска и запечатают до следующей очистки.

Створки широкой металлической двери задрожали, затем между ними образовалась щель, которая постепенно расширялась — створки медленно убирались в стены. По замыслу конструктора, полностью они не раскрывались: воздух за пределами Шахты представлял собой нешуточную опасность, и её нужно свести к минимуму.

Поток аргона с шипением просачивался сквозь щель наружу; по мере того, как створки расходились всё дальше, шипение переходило в низкий рёв. Холстон приблизился к двери вплотную. Он поражался тому, что ему даже в голову не пришло сопротивляться, а ведь раньше его ввергала в недоумение покорность, с которой другие шли на смерть. Но лучше выйти наружу, увидеть мир хотя бы один раз собственными глазами, чем заживо сгореть здесь вместе с полимерными драпировками.

Как только щель достаточно расширилась, Холстон протиснулся в неё, цепляясь костюмом за края створок. Его окружила туманная завеса — это аргон конденсировался в более разреженном воздухе. Холстон слепо двинулся вперёд, выставив перед собой руки.

Дверь, через которую он только что вышел, начала закрываться. Завывания сирены становились всё глуше, пока толстые стальные створки не сомкнулись и не отрезали Холстона от прежней жизни. Внутри шлюза — он знал это — вспыхнуло пламя.

Оказалось, что Холстон стоит у подножия бетонной рампы — она вела наверх

. Это удивило его — оказывается, он ещё не на поверхности; ведь он привык видеть мир на стенах помещений верхнего уровня до самого горизонта. Времени у него было мало; в голове словно набат гудел: торопись! торопись! Минуты жизни были сочтены. Он неуклюже зашагал по узкой рампе вверх.

С обеих сторон его окружали выщербленные бетонные стены. В лицевой щиток шлема ударил поток неправдоподобно яркого света. Холстон совершил непростительный грех — осмелился иметь надежду, и на верху рампы его ожидало воздаяние. Он повернулся вокруг себя, окидывая взором горизонт. Голова закружилась от нескончаемых просторов. Зелёных просторов!

Зелёные холмы, зелёный ковер травы под ногами. Холстон закричал от восторга. Его рассудок отказывался верить глазам. Надо всей этой зеленью простиралась голубизна, точь-в-точь такая, как на картинках в детских книжках; а по ней текли белоснежные облака, и в воздухе носились, хлопая крыльями, какие-то живые существа...

Холстон кружился и кружился на месте, вбирая в себя это зрелище. Он вспомнил, как то же самое делала его жена: неловко, медленно поворачивалась, как будто растерялась и не знала, приниматься ли за очистку.

Очистка!

Холстон вынул проволочный скребок. Очистка! Надо торопиться! Теперь он знал, почему. Почему. Почему!

Он посмотрел туда, где по его расчётам должна была находиться стена, окружающая верхний уровень Шахты, но, разумеется, не увидел — она была под землёй. Позади него возвышалась бетонная башенка всего восьми или девяти футов в высоту. По стене тянулась вверх металлическая лестница с перекладинами, над башенкой торчала антенна. А внизу, по всем четырём сторонам башенки крепились большие выпуклые линзы мощных камер — по одной с каждой стороны.