Очная ставка

Сотрудники милиции обнаружили в квартире Якуба Уража множество отпечатков пальцев. Значительная часть их принадлежала одному человеку, можно было допустить — хозяину дома. Кроме них техники нашли отпечатки пальцев по крайней мере еще трех неизвестных. Некоторые были отчетливые, другие — частично стерты, старые. Когда эксперта спросили, кому принадлежат эти три следа — мужчинам или женщинам, он пожал плечами и показал Щенсному соответствующий отрывок из книги «Криминалистика» профессора Брунона Холыста, где указывалось, что такие оценки «в принципе или вообще невозможны, или требуют дополнительных сведений».

— Тогда ищи, магистр, эти сведения! — ответил Щенсный, в его голосе сквозило нетерпение. — Ведь в этой квартире, по-моему, никогда не открывались окна и не делалась уборка, поэтому условия для исследований идеальные. Ты уж постарайся, парень! Мне это очень надо.

Эксперт уважал майора, поэтому действительно постарался. Ему удалось определить трех человек, оставивших следы. По его оценке, все трое были мужчинами, вероятнее всего, молодыми. Один из них выделялся особенно нежными пальцами, чувствовалось, что он ухаживал за руками.

— Воры, — решил Кренглевский. — Поищем в дактилоскопической картотеке..

— Воры или музыканты, — заметил эксперт. — Такие пальцы бывают у пианистов, скрипачей… А вот у гитаристов, напротив, наблюдается характерное огрубление кожи на кончиках пальцев.

— Значит, к Уражу приходил не гитарист.

— Я могу, конечно, ошибаться, — продолжал эксперт, обращаясь скорее к себе, — но все-таки тот, с нежными пальцами, — рыжий. Когда найдете его, скажите, прав ли я был.

Милиция почти сразу напала на след одного из гостей, может быть, клиентов Уража. У этого человека было богатое прошлое. Двадцатитрехлетний Вальдемар Козик по кличке Мандолина, хоть и не играл ни на одном музыкальном инструменте, четырнадцать раз привлекался к судебной ответственности за взломы, кражи и хулиганство.

Козик жил в Марымонте[26], у него были и жена и дети. Суженую свою он бил раз в неделю, а когда начинался запой, то и того чаще. Жена в долгу не оставалась. Привыкшие к таким сценам соседи забирали тогда детей к себе на день или два. Потом Козики мирились, забирали свое потомство, и на короткое время устанавливалось спокойствие. Теоретически Мандолина работал на разных стройках, на практике же занимался воровством. Вначале таскал что придется, затем, поднабравшись «опыта», выжидал случая и подыскивал жертвы.

Участковый сообщил Щенсному, что в настоящее время Козики в состоянии войны, дети их — у соседей. На машине лучше не подъезжать к самому подъезду, а пройти небольшой отрезок пешком, так как если эти двое почуют милицию, то сразу же помирятся и скроются. Появиться у них лучше в ранние утренние часы, когда они, устав от мордобоя, обычно спят.

Так и поступили. Жена Козика, еще не настолько пьяная, чтобы не понять, что забирают ее суженого, принялась пронзительно причитать. А когда Мандолину уже выводили из дому, женщина вдруг притихла, на миг задумалась, а потом крикнула:

— Вернешься, я тебя еще не так приложу! Я еще не кончила!

Вальдемар не обратил внимания на угрозу. С похмелья, избитый женой, он лениво соображал, почему его забирают, не подложил ли ему кто из собутыльников свинью. Доставленный в отделение милиции, он немного протрезвел, пытался даже огрызаться, но это у него плохо получалось. Он не чувствовал за собой агрессивной толпы, никто его не отбивал, не вырывал из милицейской машины, как когда-то он рассказывал скупщику. В эту минуту он вспомнил, что слышал об исчезновении и даже смерти Уража. «Может, — подумал он, — скупщика схватили и теперь он сыплет всех поставщиков?»

Прежде чем ему удалось обдумать, как вести себя и что говорить, Щенсный и Кренглевский взяли его в оборот. Улики — отпечатки пальцев, снятые в квартире Уража. — лежали на письменном столе рядом со сравнительным материалом, то есть с данными, взятыми из картотеки. Мандолина был не настолько глуп, чтобы не сделать окончательного вывода: скупщик сыплет. В таком случае, не было смысла осложнять себе жизнь.

— Я ходил к нему. Раз или два, — пробормотал он, уставившись куда-то в потолок. — А что, нельзя?

— Зачем?

— Что — зачем?

— Зачем ходил?

— Так просто. С визитом. Вас это не касается.

— Пожалуйста, повежливее!

— Не умею разговаривать с миль… с милицией.

— Научишься. Что приносил Уражу?

— Ценные вещи! Часы…

— Сколько?..

— Может, трое, не помню.

— А колец сколько?

— Разве я могу все упомнить?

— Сколько колец?

— Наверно… шесть или около того.

— Сколько браслетов?.. Сколько Ураж тебе заплатил?.. Кто еще ему носил?

И так продолжалось несколько часов, после чего у Щенсного создалась уже совсем полная картина ситуации. Ураж действительно оказался скупщиком крупного масштаба. Скрывался в Праге в грязной норе, скупал у воров драгоценности, валюту. Кем же он был на самом деле? И главное — где он сейчас?

Глава 8