Одаренная девочка и прочие неприятности

– Угу, – только и оставалось промямлить Доре, привыкшей, что окружающие все-таки стараются не щеголять своими способностями просто так.

– Всамделишная человеческая школа? – восхищению парня не было предела.

– Ну да, обычная.

– Фига себе, обычная. – Ганбата бодро нес коробки по коридору, даже не глядя на номера комнат. – Меня бы в жизни туда не пустили. И ты прям ходила-ходила, как настоящая? И долго?

Судя по реакции, подобные вопросы будут встречаться неоднократно. Надо привыкать.

– Десять классов. Собственно, в конце десятого и перевелась сюда.

Он сгрузил коробки у двери – ну да, номер 210, не ошибся – и оглядел Пандору с ног до головы.

– Десять лет проучилась в человеческой школе? Офигеть. Это же, блин… Ты, наверное, гений мимикрии? Зачем тогда перевелась? Окончила бы школу, поступила в человеческий вуз – тебя б с руками оторвали. Куча знакомых людей, которые совершенно уверены в твоей нормальности… Такое ж похлеще любого диплома! Ты наверняка про них все знаешь лучше наших преподов. Блин, реально, так круто! Тебя в чем-то заподозрили?

– Нет. Школьница как школьница.

Парень не сводил с нее удивленных глаз:

– Тогда зачем бросила?

Дора вдохнула поглубже. Надо объяснить, но не углубляться в детали. Что делать, если он начнет расспрашивать? Ладно, выкрутимся. Главное – не врать, на этом директор особо настаивала.

– Я не то чтобы захотела и бросила. Просто – с технической точки зрения – стала сиротой. А до совершеннолетия и без диплома хотя бы четвертого уровня мимикрии среди людей одной жить нельзя.

Ганбата резко посерьезнел:

– Прости, я не подумал. Пошли остальное принесу. – И, заметив, что она опять замешкалась, все-таки рассмеялся: – Да не оглядывайся, никто твои вещи не заберет. Нас тут трое на оба общежития, и уж шмотки-то Генке неинтересны совершенно.

Они спустились по лестнице под какой-то до боли знакомый мотивчик, который парень принялся насвистывать, под него же и занесли в холл оставшиеся коробки. После довольно продолжительного торга, вызвавшего в памяти стойкую ассоциацию с попыткой продать еврею ненужную фигню, Ганбата все-таки пустил Дору тоже носить хотя бы по одной небольшой коробке и опять принялся напевать. После седьмой ходки не выдержал и недоуменно протянул:

– Слушай, не обижайся, но куда тебе столько?

Пандора улыбнулась:

– Это не мое, а подружки, которая будет тут жить. До начала учебного года она в разъездах, и вещи разрешили заранее доставить. Сохраннее будут.

– Ну-ну, вещи сохраннее, а таскать тебе? – нахмурился парень.

– Мне не трудно, – девушка пожала плечами. – Да и ты помогаешь, спасибо.

– Пустяки. Я ж еще и нагрубил. От хорошей жизни в АСИМ никто раньше срока не въезжает, пора бы и привыкнуть. – Ганбата замялся было, но все-таки продолжил: – Слушай, можно я тебя еще про людей порасспрашиваю? Если опять чего ляпну, прямо скажи, мол, дурак. Хорошо?

– Да, без проблем. Только и ты мне тогда на пару вопросов ответишь? А то я не очень привыкла жить среди… своих.

Лицо парня осветила широчайшая улыбка.

– Конечно! Я, правда, как раз только среди своих жить и привык, так что знаю не сказать чтоб особо много… Можно сразу вопрос?

– Давай.

– А у людей принято такие длинные волосы носить?

– Скорее нет, чем да. Длинными обычно считают те, что до лопаток. А я свои долго отращивала, мне так больше нравится.

– Да, классные, – кивнул Ганбата с видом знатока. – А тебя по ним не вычислили?

Девушка пожала плечами:

– Волосы как волосы. Люди не такие уж параноики, и сами порой выглядят еще приметнее. Внимание мои косы привлекали, это да, но не более.

– Ясно, – предпоследняя партия вещей оказалась у двери. – А… можно потрогать?

Дора почувствовала, что краснеет, и кивнула. Парень взялся за кончик косички и стал вертеть его в руках.

– Круто, у нас ни у кого таких нет. Слушай, а ты кто по типу?

А вот и первый опасный вопрос. К счастью, из него легко выкрутиться:

– По правилам интерната это разглашать нельзя, по крайней мере так мне сказала Альма Диановна. Мол, если остальные догадаются сами – пожалуйста, а прямо в лоб – табу. Мы же вроде должны людьми притворяться все время? Если преподаватель не потребует обратного, конечно.

Ганбата задумался:

– Так-то оно так, но большинство друг друга с детства знает, вот и очевидно, кто есть кто. А ты ж на человека похожа как две капли воды! Тогда ответь хотя бы, точно не человек?

Девушка улыбнулась:

– Будь я человеком, на меня бы не распространялись наши правовые нормы.

Парень развел руками:

– Ну, спросить все равно стоило. Я, честно говоря, плохо представляю себе кого-то, кто мог бы с детства жить в окружении людей и не спалиться. Какой-то малоизвестный тип нечисти, который почти не выделяется?

В эту минуту Дора готова была буквально расцеловать Ганбату за то, что он не употребил слово «редкий».

– Не, наоборот, хорошо известный. И если бы я какие-то характерные вещи сделала – было бы заметно.