Одарённый гомункулами (СИ)

Иссей хорошо помнил этот момент. Тогда его друзья (а можно ли их было назвать друзьями?) заняли отличную позицию и рассматривали через маленькую дырочку девчонок, а Хёдо не хватило места, но парень старался как-то протиснуться между двумя извращенцами. Ведь просмотр — это тоже своего рода изучение и наблюдательность. Впрочем, Одарённый не улыбался. Как и в воспоминаниях, так и сейчас — троицу попалили, и Мацуда и Мотохамой сбежали, бросив Иссея одного. Тогда вышли девушки, занимающимися кендо, и у каждой был деревянный меч. А ведь Хёдо тогда ничем не провинился, хоть и был извращенцем: из этой троицы, он единственный, кто не видел девчонок в раздевалке…

Кья! Кья! Кья!

Разве это не предательство? Сделка была заключена на троих, а бросили тебя одного… Ха-а-а… Ты не был виновен, но досталось тебе одному…

В этом не было ничего такого — ну, подумаешь, побили девчонки пацана. Но голос был настолько гипнотическим, что Иссей внезапно почувствовал глубокую обиду на этих двоих. Ему всегда доставалось больше, чем им. Друзья-друзья, а в итоге парни бросали его. Дружили лишь тогда, когда можно было обсудить что-нибудь извращённое и эротическое, а об искренности и душевном общении и речи быть не могло.

— Это… Ничего такого в этом нет… — упирался Иссей, не желая слушать проклятый «фантом».

Хм… А как тебе такое?

Картинка сменилась, и теперь Хёдо видел горящую библиотеку, а также четыре силуэта, из которых пара сражалась против пары. Одарённый и этот фрагмент узнал: себя против Ласт и Шрама против Глаттони. Похоть ничуть не смущалась садизма и жестокости и причиняла острую боль когтями юноше, в то время, как ишварец летал в разные стороны от молотовых ударов Чревоугодия. ЧИК! — острый коготь Ласт пробивает Иссею плечо и прижимает его к стене, а Шрам, не желая рисковать, убегает из библиотеки со словами: «Прости, Хёдо, но такова жизнь — каждый сам за себя».

Он тебя бросил. Ишварит изначально просил твоей помощи, лишил тебя сиюминутной свободы, а затем оставил на растерзание жестоким гомункулам. И ты ему это простишь?

Обида и боль в груди стали обостряться, дыхание превратилось в лёгкий хрип. Это было гораздо обидней и больней, чем первая картинка. Ведь не появись вовремя Эдвард, и жизнь Иссея бы окончилась там, в библиотеке. Наивный юноша, в нынешнем — Одарённый, он кинулся на помощь и… его ударили «ножом» в спину.

— Это… Это…

Хм…

Следующая картинка начинала потихоньку добивать Хёдо. Изображение показывало позднюю ночь и полную луну, а около скромного городка стояли две фигуры, возвращающиеся с горячих источников. Парень узнал в них себя и Зеновию. И момент этот тоже хорошо помнил. Всё началось с того, что синеволосая решила подбодрить шатена… взрослой лаской.

— Мм… Ах… Кц… Да. Да-а-а!

Прежние воспоминания воспроизвели и весь процесс, но Одарённому было в данный момент не до того, чтобы любоваться подобным. Ведь суть заключалась не в этом — она была совершенно другой. Неприятной.

— Забудь, пожалуйста, о случившемся на горячих источниках, — тихо попросила Зеновия.

А это? Разве не предательство? Всего лишь уничтожение только-только зародившихся чувств. Ты ведь её любил, не так ли? Но как она с тобой поступила? Ха-ха-ха! Втоптала твою любовь в землю. Ей было на тебя плевать, потому что она хотела лишь разрядки, не большего.

Кровавая слеза стекла по правой щеке Иссея, и парень краем глаза посмотрел в отражение клинка. Он менялся: правая сторона лица уже не была бледной, а начинала медленно темнеть. Оболочка правого глаза стала чёрной, а рыже-огненный цвет преображался в красный, размывая чёрный остроугольный плюсик в рубиновой краске. Потеря, предательство, унижение, боль, разочарование — потихоньку негативные чувства начинали очернять горячее сердце ученика Призрака Спарты и вводить его в лёгкий транс. Тени Храма Пандоры… поглощали его, оставалось совсем немного, чтобы окончательно овладеть Одарённым. Иссею нужны были силы, чтобы отбросить плохие воспоминания и встать на ноги, но в груди сильно болело…

Вразумит ли тебя это?

Картинка снова сменилась, и Хёдо жалобно взвыл: этот фрагмент был самым худшим в его жизни. Худшего и быть не могло…

Токийский парк в вечернем закате, омываемый золотыми лучами солнца. Лавки, деревья и посреди парка фонтан. Молодая парочка из двух подростков молча следует к нему, и неожиданно парень берёт девушку за руку, дабы не показать себя с плохой стороны. Та неожиданно отбегает поближе к фонтану, а затем оборачивается и медленной игривой походкой начинает подходить к юноше…

— Н… Нет… Убери это… — взмолился Иссей. Боль в груди усиливалась.

Нет, смотри дальше!

— Иссей, сделаешь кое-что ради меня, — мелодично пропела Юма, уводя руки за спину.

— Н… Ну… Я попробую, — покраснел от смущения Иссей, растерянно глядя на брюнетку.

Девушка подошла слишком близко к юноше и наклонилась к его уху.

— Можешь ради меня... умереть?