Одержимость

«Потихоньку, шаг за шагом, она, как червь, пророет нужный ход, и ты не поймешь, что у нее на уме, пока не увидишь занесенный над твоей головой топор», — внезапно вспомнила Кейт слова свекрови о бывшей невестке. Слова эти теперь набатом стучали у нее в ушах.

— Я буду у вас завтра утром, сестра, — заверила Кейт.

Повесив трубку, она ощутила нестерпимую, пульсирующую боль в висках.

Глава 21

Дома пришлось платить за все и сразу. Весь вечер Кейт не покидало ощущение вины. На душе стало еще хуже, когда Томми лег спать. Свернувшись на диване в своем кабинете, Кейт мучилась даже больше, чем днем, когда сын с потемневшим и грустным лицом встретил ее на крыльце. Не успела она выйти из машины, как он подлетел к ней.

— Мама, ты же должна была пойти в школу, ведь я отдал тебе записку.

— Прости меня, мой сладкий.

— Прости? Прости?! — Томми рассерженно нахмурился. — Этого слишком мало, мамочка. Меня вызвали к директору, и она ругалась, что я не отдал тебе ее записку. Мне досталось из-за тебя.

Кейт попыталась обнять его, но он увернулся.

— У меня неприятности, мама, и виновата в этом только ты.

Кейт ощутила стеснение в груди.

— Томми, я увижу сестру Кэтлин завтра, и мы обо всем поговорим, обещаю. Ты прав — я виновата. Я так закрутилась сегодня, что вспомнила о записке, когда было слишком поздно и ты уже ушел из школы.

Весь вечер Кейт изо всех сил старалась успокоить сына. Она сидела рядом с ним, когда он делал уроки, и даже решила за него все задачи по математике, не дав ему самому подумать над ними. Она настолько увлеклась, что забыла посмотреть шестичасовые новости и сожгла жаркое, которое Мэйзи оставила им с Томми в холодильнике, хотя его нужно было только разогреть.

Короче, удачно начавшийся день обернулся сплошным разочарованием. Кейт налила себе виски и прилегла на диван. Потом включила свет и решила послушать Гарри Конника, но настроение не улучшалось. Она плохая хозяйка, говорила себе Кейт; она хорошо разбирается в математике, но совершенно забыла спряжения испанских глаголов и не способна выполнять обещания; словом, она никуда не годная приемная мать.

Впрочем, и Белинда не лучше, мелькнула мимолетная мысль, но Кейт поспешила отогнать ее. Слабое утешение — сравнивать себя с матерью, бросившей родного сына. Да и вообще, почему она всегда прибегает к глупым сравнениям? Каждый раз, думая о Белинде, Кейт чувствовала себя так, словно готовится к решительной схватке с ней в суде.

«Далее, Ваша честь, могу сказать, — заявит адвокат Белинды, — что миссис Маккаскер, опекун мальчика, пренебрегает своими обязанностями: она не пошла на важную встречу с директором школы только потому, что занималась никому не нужными изысканиями для своей книги».

«Но, Ваша честь… — возразит защитник Кейт. — Родная мать мальчика вообще понятия не имеет о родительском долге — она не только не ходит в школу, ей даже недосуг поздравить сына с днем рождения; первые годы его жизни и вовсе прошли без ее участия».

— Мама, — сквозь дремоту до Кейт донесся голос Томми, прервавший воображаемую судебную дуэль. Малыш стоял у двери в пижаме. — Там кто-то на крыльце… Наверное, детектив — я слышал, как подъехал мотоцикл.

«Сомневаюсь», — подумала Кейт.

— Тебе это приснилось, Томми. Иди, ложись спать.

Она рассмеялась, но спустя мгновение раздался нетерпеливый звонок.

Сбежав вниз, Кейт подошла к двери. Ей сразу бросился в глаза сверкающий «Харлей-Дэвидсон», стоявший во всем своем блеске на подъездной дорожке, и только потом она заметила Майка Трейвиса, прислонившегося к дверному косяку. Руки Кейт непроизвольно потянулись к голове — поправить прическу (она сняла заколки, когда прилегла на диван со стаканом виски). Кейт чувствовала себя крайне неловко с распущенными по плечам волосами, однако Трейвис, казалось, не замечал ее смущения.

— Привет! — Он вымученно улыбнулся. — Вы не уделите мне пять минут?

— Для чего?

— Для разговора. — Он замолчал, и Кейт приоткрыла дверь немного шире. — Я хочу извиниться.

Извиниться? Этого она ожидала меньше всего.

— Мне очень стыдно за свое поведение, я вышел из себя.

Кейт смотрела на детектива с непроницаемым выражением на лице.

— Я вам кое-что принес. — Майк снова улыбнулся, теперь уже с весьма довольным видом.

— В этом не было необходимости.

Кейт отметила, что в руках у Майка ничего нет.

Трейвис извлек из внутреннего кармана куртки аудиокассету.

— Что это? — Кейт невольно тоже улыбнулась. — Уж не показания ли Джилл Максуэлл?

— Нет. — Майк отрицательно покачал головой. — Той записи у нас еще нет. Это показания Бетси Райт. Я полагал, что миссис Райт должна дать кое-какие объяснения, потому что именно она организовала встречу Эммы Кэйн с Тони Салерно. Думаю, ее признания куда интереснее, чем беседа с Джилл Максуэлл.

Интонации его голоса заставили Кейт настежь распахнуть дверь.

— Не желаете войти?

Она провела Майка в свой кабинет и предложила сесть и выпить. По радио сладко пел Конник.

Кейт вырубила его, вставила в магнитофон кассету, принесенную Трейвисом, и нажала кнопку «старт».

В динамиках раздался голос Майка: